Генрих фон плауэн был болен. Ничего ты не знаешь генрих фон плауэн
Ягайло и Витаутас добились триумфа, о котором едва смели мечтать. Их дед когда-то претендовал на реку Алле, которая более или менее обозначала границу между заселенными землями вдоль побережья и безлюдными местами к юго-востоку на литовской границе. Теперь же, казалось, Витаутас мог претендовать на все земли к востоку от Вислы. Ягайло был готов к осуществлению старых польских притязаний на Кульм и Западную Пруссию. Однако именно в тот момент, когда победители праздновали свой оказавшийся кратковременным успех, среди тевтонских рыцарей нашелся единственный человек, чьи качества лидера и твердая воля сравнялись бы с их собственными – Генрих фон Плауэн. Ничто в его прошлой биографии не предвещало, что он станет кем-то большим, чем простым кастеляном. Но он был из тех, кто неожиданно проявляется и возвышается в периоды кризисов. Фон Плауэну было сорок лет, когда он прибыл как светский крестоносец в Пруссию из Фогтлянда, что располагался между Тюрингией и Саксонией.
На него столь большое впечатление произвели монахи-воины, что он принял их обеты бедности, целомудрия, послушания и войны против врагов Церкви. Благородное происхождение обеспечило ему офицерскую должность, и после длительной службы он был назначен комендантом замка Шветц. Этот крупный пункт находился на западном берегу Вислы к северу от Кульма и имел важное значение для защиты границ Западной Пруссии от набегов.
Когда фон Плауэн узнал о размерах поражения, постигшего орден, он единственный из оставшихся кастелянов принял на себя ответственность, выходящую за рамки обычной службы: он приказал подчиненным ему трем тысячам воинов выступить в Мариенбург, чтобы укрепить гарнизон крепости до того, как туда подойдут польские войска. Ничто другое для него в тот момент не имело значения. Если Ягайло решит повернуть на Шветц и захватит его – пусть. Своим долгом фон Плауэн считал спасение Пруссии – а это означало защитить Мариенбург, не заботясь о меньших замках.
Ни опыт, ни предыдущая служба фон Плауэна не готовили его к такому решению, ведь он брал на себя огромную ответственность и всю полноту власти. Тевтонские рыцари гордились своим неукоснительным подчинением приказам, а в тот момент было неясно, спасся ли кто-то из старших по рангу офицеров ордена. Однако в этой ситуации послушание оказалось принципом, обернувшимся против самих рыцарей: офицеры ордена не были приучены выходить за рамки данных им инструкций, особенно не рассуждать и не принимать самостоятельных решений. В ордене редко приходилось спешить – всегда было время подробно обсудить возникающие проблемы, посоветоваться с капитулом или советом командоров и прийти к общему взаимопониманию. Даже самые самоуверенные Великие магистры советовались со своими рыцарями по военным вопросам. Теперь же для этого не было времени. Эта традиция ордена парализовала действия всех уцелевших офицеров, ожидавших приказов или возможности обсудить свои действия с другими. Всех, но не фон Плауэна.
Генрих фон Плауэн начал отдавать приказы: командорам крепостей, находившихся под угрозой нападения,– «Сопротивляться!», морякам в Данциге – «Явиться к Мариенбургу!», ливонскому магистру – «Как можно скорее послать войска!», немецкому магистру – «Набрать наемников и отправить их на восток!». Традиция послушания и привычка подчиняться приказам оказались столь сильны в ордене, что его приказы выполняли!!! Произошло чудо: повсюду усилилось сопротивление. Когда первые польские разведчики приблизились к Мариенбургу, они обнаружили гарнизон крепости на стенах, готовым сражаться.
Фон Плауэн собирал людей отовсюду, откуда только мог. В его распоряжении был небольшой гарнизон Мариенбурга, его собственный отряд из Шветца, моряки из Данцига, светские рыцари и ополчение Мариенбурга. То, что горожане были готовы помогать защищать крепость, было результатом действий фон Плауэна. Один из первых его приказов был: «Сжечь дотла город и пригороды!». Это лишило поляков и литовцев укрытий и припасов, предотвратило распыление сил на защиту стен города и расчистило подступы к замку. Возможно, моральное значение его решительного поступка имело еще большее значение: такой приказ показал, как далеко фон Плауэн готов пойти для защиты замка.
Уцелевшие рыцари, их светские собратья и горожане начали приходить в себя от шока, в который их привело поражение. После того как первые польские разведчики ретировались из-под стен замка, люди Плауэна собрали внутрь стен хлеб, сыр и пиво, пригнали скот, привезли сено. Были приготовлены пушки на стенах, расчищены секторы обстрела. Нашлось время, чтобы обсудить планы обороны крепости против возможных атак. Когда 25 июля подошло основное королевское войско, гарнизон уже собрал припасов на 8-10 недель осады. Этих припасов так не хватало польско-литовской армии!
Жизненно важным для обороны замка было состояние духа ее командующего. Его гений импровизации, желание победы и неутолимая жажда мщения передались гарнизону. Эти черты характера, возможно, раньше мешали его карьере – яркий характер и нетерпимость к некомпетентности не ценятся в армии в мирное время. Однако в тот критический момент именно эти черты фон Плауэна оказались востребованы.
Он писал в Германию:
«Всем князьям, баронам, рыцарям и воинам и всем прочим добрым христианам, кто прочтет это письмо. Мы, брат Генрих фон Плауэн, кастелян Шветца, действующий на месте Великого магистра Тевтонского ордена в Пруссии, сообщаем вам, что король Польский и князь Витаутас с великим войском и неверными сарацинами осадили Мариенбург. В обороне его заняты все силы ордена. Мы просим вас, пресветлые и благородные господа, позволить вашим подданным, кто пожелает помочь нам и защитить нас во имя любви Господней и всего христианства ради спасения души или ради денег, прийти нам на помощь как можно скорее, чтобы мы могли изгнать наших врагов».
Призыв Плауэна о помощи против «сарацин», возможно, был гиперболой (хотя некоторые из татар и были мусульманами), но тем не менее апеллировал к анти-польским настроениям и побуждал к действию немецкого магистра. Рыцари начали собираться у Ноймарка, где бывший протектор Самогитии Михель Кюхмайстер сохранил значительные силы. Офицеры ордена спешно рассылали извещения, что орден готов принять на военную службу любого, кто сможет приступить к ней немедленно.
Ягайло надеялся, что Мариенбург быстро капитулирует. Повсюду в других местах деморализованные войска ордена сдавались в плен при малейшей угрозе. Гарнизон Мариенбурга, убеждал себя король, поступит так же. Однако, когда крепость, вопреки ожиданию, не капитулировала, королю пришлось выбирать между плохим и худшим. Он не хотел идти на приступ, но отступление стало бы признанием поражения. Так что Ягайло приказал начать осаду, ожидая, что защитники сдадутся: сочетание страха смерти и надежды на спасение было серьезным стимулом для почетной капитуляции. Но король быстро обнаружил, что у него не хватает сил осаждать столь большую и хорошо спроектированную крепость, как Мариенбург, и одновременно посылать к другим городам войска в количестве, чтобы те капитулировали. В распоряжении Ягайло не было и осадных орудий – он не приказал вовремя отправить их вниз по Висле. Чем дольше его войско стояло под стенами Мариенбурга, тем больше времени было у тевтонских рыцарей, чтобы организовать оборону других крепостей. Трудно судить короля-победителя за его ошибки в расчетах (что бы сказали историки, если бы он не попытался ударить прямо в сердце ордена?), но его осада провалилась. Польские войска восемь недель пытались взять стены замка, используя катапульты и пушки, снятые со стен близлежащих крепостей. Литовские фуражиры жгли и разоряли окрестности, щадя только те владения, где горожане и знать поспешили предоставить им пушки и порох, еду и фураж. Татарская конница носилась по Пруссии, подтверждая во всеобщем мнении, что репутация свирепых варваров ею вполне заслужена. Польские войска вошли в Западную Пруссию, захватив много замков, оставшихся без гарнизонов: Шветц, Меве, Диршау, Тухель, Бютов и Кенитц. Но жизненно важные центры Пруссии – Кенигсберг и Мариенбург остались в руках ордена. В литовских войсках вспыхнула дизентерия (слишком много непривычно хорошей еды), и наконец Витаутас заявил, что уводит свою армию домой. Однако Ягайло был исполнен решимости оставаться, пока не возьмет замок и не захватит его командующего. Ягайло отказался от предложений мирного договора, требуя предварительной сдачи Мариенбурга. Король был уверен, что еще немного терпения, и в его руках будет полная победа.
Тем временем войска ордена уже двигались в Пруссию. Ливонские отряды подошли к Кенигсбергу, высвободив силы Прусского ордена, находившиеся там. Это помогло опровергнуть обвинения в измене: ливонских рыцарей порицали за то, что они не нарушили договор с Витаутасом и не вторглись в Литву. Это, возможно, заставило бы Витаутаса послать войска для защиты границы. На западе венгерские и немецкие наемники спешили в Ноймарк, где Михель Кюхмайстер формировал из них армию. Этот офицер до сих пор оставался пассивным, слишком беспокоясь о взаимоотношениях с местной знатью, и не рисковал выступать против Польши, но в августе он направил небольшое войско против отряда поляков, примерно равного по численности силам Кюхмайстера, одолел их и захватил вражеского командующего. Затем Кюхмайстер двинулся на восток, освобождая один город за другим. К концу сентября он очистил Западную Пруссию от вражеских войск.
К этому времени Ягайло уже был не в силах продолжать осаду. Мариенбург оставался неприступным, пока его гарнизон сохранял свой боевой дух, а фон Плауэн заботился о том, чтобы его наспех собранные войска сохраняли желание сражаться. Более того, гарнизон замка был воодушевлен уходом литовцев и новостями о победах ордена. Так что, хотя запасы и истощались, осажденные черпали свой оптимизм из добрых вестей. Их подбадривало и то, что их ганзейские союзники контролируют реки. Тем временем польские рыцари побуждали короля возвращаться домой – срок, который они должны были служить по своим вассальным обязанностям, давно истек. В польской армии не хватало припасов, среди воинов начались болезни. В конце концов, Ягайло не оставалось ничего иного, кроме как признать, что средства защиты по-прежнему торжествуют над средствами нападения: кирпичную крепость, окруженную водными преградами, можно было взять лишь длительной осадой, и даже тогда, вероятно, лишь с помощью счастливого стечения обстоятельств или предательства. У Ягайло же в тот момент не было ни сил, ни провианта для продолжения осады, да и в будущем не было на это надежды.
После восьми недель осады, 19 сентября, король дал приказ к отступлению. Он возвел хорошо укрепленную крепость возле Штума, к югу от Мариенбурга, снабдил ее многочисленным гарнизоном из своих лучших войск и собрал там все припасы, что мог набрать по окрестным землям. После чего Ягайло приказал сжечь все поля и амбары вокруг новой крепости, чтобы затруднить тевтонским рыцарям сбор провианта для осады. Удерживая крепость в самом сердце Пруссии, король надеялся оказывать давление на своих врагов. Существование крепости также должно было ободрить и защитить тех из горожан и землевладельцев, которые перешли на его сторону. По пути в Польшу он остановился у гробницы Святой Доротеи в Мариенвердере, чтобы помолиться. Ягайло нынче был очень набожным христианином. Помимо набожности, сомнения в которой возникали из-за его языческого и православного прошлого и которые Ягайло старался всячески искоренить, ему нужно было продемонстрировать общественности, что он использовал православные и мусульманские войска лишь как наемников.
Когда польские войска отступили из Пруссии, история повторилась. Почти за два века до этого именно поляки несли на себе бремя значительной части сражений, но тевтонские рыцари постепенно завладели этими землями потому, что как тогда, так и теперь слишком мало польских рыцарей желало остаться в Пруссии и защищать ее для своего короля. У рыцарей ордена терпения было больше: благодаря этому они пережили катастрофу при Танненберге.
Плауэн отдал приказ преследовать отступающую вражескую армию. Ливонские войска двинулись первыми, осадив Эльбинг и вынудив горожан сдаться, затем направились на юг в Кульм и овладели там большинством городов. Кастелян Рагнита, чьи войска контролировали Самогитию во время Грюнвальдской битвы, направился через центральную Пруссию к Остероде, один за другим захватывая замки и изгоняя с земель ордена последних поляков. К концу октября фон Плауэн вернул почти все города, кроме Торна, Нессау, Рехдена и Страсбурга, находящиеся прямо на границе. Даже Штум был взят после трехнедельной осады: гарнизон сдал замок в обмен на право свободного возвращения в Польшу со всем имуществом. Худшие дни рыцарей, казалось, миновали. Фон Плауэн спас орден в самый отчаянный момент. Его отвага и целеустремленность вдохнули эти же чувства в остальных рыцарей, превратив деморализованные остатки уцелевших в проигранном сражении людей в настроенных на победу воинов. Фон Плауэн не верил, что единственная проигранная битва определит историю ордена, и убедил многих в окончательной будущей победе.
Помощь с запада также подоспела на удивление быстро. Сигизмунд объявил войну Ягайло и отправил к южным границам Польши войска, которые не позволили многим польским рыцарям присоединиться в армии Ягайло. Сигизмунд хотел, чтобы орден оставался угрозой для северных провинций Польши и его союзником в будущем. Именно в этом духе он ранее договаривался с Ульрихом фон Юнгингеном: что никто из них не заключит мир с кем-то еще, не посоветовавшись с другим. Амбиции Сигизмунда распространялись на императорскую корону, и он желал выказать себя перед немецкими князьями как твердого защитника немецких сообществ и земель. Превысив законную власть, как это и должен был сделать подлинный лидер в кризисной ситуации, он созвал выборщиков императора во Франкфурте-на-Майне и убедил их немедленно послать помощь в Пруссию. Большей частью эти действия со стороны Сигизмунда были, конечно, игрой – он был заинтересован в избрании его королем Германии, и это был первый шаг на пути к императорскому трону.
Самая действенная помощь пришла из Богемии. Это было удивительно, так как король Венцеслас изначально не выказывал интереса к спасению ордена. Хотя новости о
Грюнвальдской битве достигли Праги уже через неделю после сражения, он ничего не предпринял. Такое поведение было типичным для Венцесласа, который часто оказывался в запое именно тогда, когда нужно было принимать решения, и даже в трезвом виде он не слишком интересовался своими королевскими обязанностями. Лишь после того как представители ордена проницательно одарили щедрыми подношениями королевских любовниц, пообещали выплаты безденежным представителям знати и наемникам и, наконец, сделали королю предложение, по которому Пруссия становилась подчиненной Богемии, этот монарх начал действовать. Венцеслас неожиданно пожелал, чтобы его подданные отправились на войну в Пруссию, и даже ссудил дипломатам ордена свыше восьми тысяч марок на оплату услуг наемников.
Прусское государство было спасено. Помимо потерь в людях и имуществе, которые со временем должны были восстановиться, Тевтонский орден, казалось, не особенно сильно пострадал. Его престижу был, конечно, нанесен урон, но Генрих фон Плауэн отвоевал большинство замков и изгнал врагов за границы орденских земель. Позднейшие поколения историков рассматривали поражение в Грюнвальдской битве, как смертельную рану, от которой орден постепенно истек кровью. Но в октябре 1410 года такое развитие событий казалось маловероятным.
Тюрингия
Лохштедт, Тевтонский орден
Генрих IV Ройсс фон Плауэн ( -28 декабря ) - рыцарь Тевтонского ордена , комтур городов Нассау (1402-1407), Свеце (1407 - ноябрь 1410), а также - Эльблонг , с ноября по октябрь 1413 года - Великий магистр ордена (официально отрекся 7 января 1414), управляющий-попечитель замка Лохштедт (1429).
Происхождение и прибытие на службу
Генрих фон Плауэн происходил из рода бургомистров города Плауэн , который основал Генрих I фон Плауэн в XII веке. Генрих IV родился в Фогтланде , находящемся между Тюрингией и Саксонией . Начиная с XII века фогты из города Плауэн часто принимали участие в крестовых походах и приходили на помощь тевтонцам. Известно, что многие представители рода фон Плауэнов также были задействованы в связях с орденом. В 21 год (1391) Генрих IV принял участие в походе крестоносцев, а вскоре после этого он вступил в орден и переехал в Пруссию в белом орденском плаще.
В 1397 году Генрих Фон Плауэн был назначен адъютантом (компаном) комтура в Данциге , а спустя год получил должность хаузкомтура (ответственный за связи с местной властью). Полученный в эти годы опыт явно сказался впоследствии на отношении великого магистра Фон Плауэна к Данцигу. В 1402 году Генрих IV был назначен комтуром Нассау . В кульмской земле комтур Генрих провел 5 лет (1402-1407) после чего великий магистр Ульрих фон Юнгинген назначил его комтуром Свеце . Здесь у него не было никаких головокружительных успехов, пока не шла речь о его дальнейшем продвижении по службе.
В 1409 году обострились отношения на границе Ордена и Польско -Литовского государства. Орден желал отобрать у Литвы земли Жемайтию , но столь агрессивная политика тевтонцев настроила против них Польшу. Магистр фон Юнгинген пытался уладить ситуацию и разбить польско-литовский союз, но его действия не увенчались успехом. Оставался лишь один выход из ситуации - 6 августа 1409 года Тевтонский орден объявил Польше и Литве войну.
Великая война 1409-1411 и правление орденом
В августе обе стороны начали военный сбор, но конфликт быстро стих, и уже осенью 1409 года установилось перемирие. Но ни одну из сторон не устраивала ничью в этой войне, и зимой 1409 года началась подготовка к новым военным действиям, а весной-летом 1410 война возобновилась. 24 июня истек срок перемирия. Немцы начали сбор своих войск, ожидая подкрепления из Европы, от Сигизмунда Люксембургского . Местом сбора рыцарей Ульрих фон Юнгинген назначил Свеце, резиденцию комтура Генриха фон Плауэна. Свеце занимал очень удобное место на юго-западе орденских земель: здесь было проще ждать атаки великопольских отрядов, сюда было проще подойти союзникам из Венгрии и наемникам из Померании и Силезии .
9 ноября 1410 года в Мариенбурге Генрих IV фон Плауэн был официально провозглашен великим магистром Тевтонского ордена. Важнейшей целью нового магистра стало спасение Тевтонского государства от разгрома и его дальнейшее возрождение.
Заговор, заключение, лохштедт и смерть
Но с началом тевтонско-польской войны активизировались и представители недовольной магистром знати. Сам магистр остался в Мариенбурге, так как был болен. Болезнь магистра стала ключевым событием в заговоре против него. Глава заговорщиков, маршал ордена Михаэль Кюхмейстер фон Штернберг, приказал войскам ордена, вступившим на территорию противников, вернуться обратно. Братья-рыцари перестали повиноваться магистру. Больной фон Плауэн собрал капитул (орденский совет), на котором обвинил орденских военачальников в измене. Однако члены капитула не повиновлись магистру, в результате чего, Генрих IV был осужден сам и брошен в темницу. Он был лишен печати и всех магистерских знаков. Брат Плауэна был также смещен со своей должности. 7 января 1414 года магистр Генрих фон Плауэн официально отрекся от титула великого магистра. Этот титул спустя 2 дня был передан Михаэлю Кюхмейстеру. Сам Плауэн попал в темницу в Данциг. Там он провел 7 лет (1414-1421), а затем еще 3 года Генрих отбывал заключение в Бранденбурге (1421-1424), после чего был освобожден магистром ордена Паулем фон Русдорфом и отправлен в качестве брата-рыцаря в замок Лохштедт. Михаэль Кюхмейстер оказался от власти через 8 лет, из-за того, что не смог найи иного пути в политике, кроме как продолжить путь, избранный фон Плауэном. Новый магистр не имел оснований ненавидить фон Плауэна. Он освободил его и предложил должность попечителя замка Лохштедт. Генрих согласился на эту низкую должность, обязуясь писать магистру письма о состоянии замка. В мае 1429 года Генрих фон Плауэн получил последнюю должность в своей жизни - управляющий замка. Но бывший магистр понимал, что он не сможет продвинуться как продвигался по лестнице службы раньше. К тому же сказалась старая болезнь. 28 декабря 1429 года Генрих фон Плауэн умер. Тело Плауэна было погребено в Мариенбурге вместе с останками других верховных магистров.
9 июня тысячи людей в России и в бывших республикак СССР отмечают памятную дату – День Группы советских войск в Германии (День ГСВГ). В этот день в 1945 году была сформирована Группа советских оккупационных войск в Германии (ГСОВГ), преобразованная в 1954 году в Группу советских войск в Германии (ГСВГ), а затем, в 1989-м, – в Западную группу войск (ЗГВ). Группа советских войск в Германии (нем. Gruppe der Sowjetischen Streitkräfte in Deutschland, GSSD) была крупнейшим в мире оперативно-стратегическим объединением вооружённых сил за рубежом, дислоцировалась в Германии (ГДР, ФРГ). Она входила в состав Вооружённых сил СССР (1945-1991), Объединённых Вооружённых сил СНГ (1992) и Вооружённых сил РФ (1992-1994). Группа советских оккупационных войск в Германии (ГСОВГ) была создана после окончания Великой Отечественной войны и безоговорочной капитуляции Германии, на основании Директивы Ставки Верховного Главнокомандования № 11095 от 29 мая 1945 года. Именно с этого документа началась почти полувековая история Группы, которая к 9 июня 1945 года была сформирована и на следующий день, 10 июня, приступила к своей деятельности. ГСОВГ стала на тот момент крупнейшим войсковым объединением советских войск, дислоцированным в непосредственной близости от вооружённых сил НАТО, и считалось наиболее боеспособным. Основу Группы составили войска 1-го и 2-го Белорусских и 1-го Украинского фронтов. А первым главнокомандующим ГСОВГ был назначен Маршал Советского Союза Георгий Жуков, который одновременно стал и Главноначальствующим Советской военной администрации в Германии. Войска оккупационной Группы с запада граничили с войсками союзников, с востока граница проходила по рекам Одер и Нейсе, с юга – это была граница Чехословакии с Германией. Зона советской оккупации составляла 107,5 тысяч кв.км с населением более 18 млн. человек. Первоначально штаб Группы размещался в Потсдаме, а в 1946 году был переведён в пригород Берлина – Вюнсдорф. Вопрос размещения войск Группы, а это нескольких сот соединений и частей, был решён, в основном, за счёт использования бывших мест базирования вермахта. Советские войска базировались на территории Германии с 1945 по 1994 год, через службу в ГСВГ прошли более 8,5 млн. граждан СССР и России. Первоначальная численность группировки составляла примерно 1,5 млн. солдат и офицеров, к 1949 году – около 3 млн. человек, а в год ее вывода – около 600 тысяч военнослужащих. Эта ударная наступательная группировка Советской армии была способна при необходимости, по замыслам советских военных стратегов, нанести кинжальный танковый удар по войскам НАТО и «прошить» Западную Европу до Ла-Манша. И, конечно же, за время своего базирования на территории Германии Группа превратилась, в своего рода, «государство в государстве»: здесь были созданы военные городки, объекты инфраструктуры, школы для офицерских детей, пионерские лагеря, санатории… Основной задачей Группы было обеспечение защиты западных рубежей СССР от внешних угроз и сокрушение любого противника. Поэтому данные войска были оснащены самой совершенной и современной боевой техникой и оружием, в том числе ядерным. Группа всегда являлась испытательным полигоном возможностей новейших на тот момент образцов оружия, уровня подготовки командных кадров и личного состава. Группа войск относилась к первому стратегическому эшелону (войскам прикрытия). К тому же ГСВГ стала и знаменитой кузницей кадров: будущие министры обороны СССР, СНГ, начальники Генштаба, главкомы, большинство маршалов, генералов, высший офицерский состав СССР, России и стран СНГ прошли школу обучения и воспитания именно здесь. Ведь в ГСВГ готовность к войне всегда была постоянной и проверялась круглосуточно. Надо также сказать, что Группа не раз оказывалась в ситуации прямого противостояния с бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции, особенно в период Берлинских кризисов 1948-1949, 1953 и 1961 годов. В 1968 году отдельные части Группы принимали участие в Операции «Дунай» (ввод войск на территорию Чехословакии). Своей боевой мощью Группа способствовала признанию паритета в военной области, политике разрядки и выступала как фактор сдерживания.
Продолжение.
Итак, давайте познакомимся с нашим героем поближе. Нам известно, что в 1410 г., когда личность Генриха осветили безжалостные лучи истории, ему было сорок или около того лет. Тюрингец, из династии фогтов Фогтланда фон Вайда, прибыл в Тевтонский орден почти за двадцать лет до Грюнвальда, в 1391 г., как светский рыцарь-крестоносец, т.е. представитель той группы европейского рыцарства, что предпочитала отдавать Богу богово
поближе и с максимальным комфортом. Целые отряды таких туристов прибывали в Пруссию, участвуя не столько в военных походах, сколько в военных инсценировках - сравнимых с учениями в условиях приближенных к боевым. Впрочем, все были довольны - и туристы, тепло встречаемые в орденских замках и сами братья-рыцари, приобретавшие малой ценой популярность и известность в Европе.
Очевидно, что на фон Плауэна государство крестоносцев произвело впечатление - в отличие от своих сотоварищей, он решает остаться, надев белое, т.е. навсегда. Впрочем, подобный выбор был не столь уж неожиданным - поколения Плауэнов служили ордену.
За выбором сделанным в двадцать один год, последовали годы рутины, с медленным восхождением по служебной лестнице. Нельзя сказать, что для представителя ветви старого и благородного рода это был быстрый взлет, совсем нет. Спустя пять-шесть лет последовало назначение в помощники комтура (административно-военная должность в ордене) Данцига, сменившаяся вскоре должностью хаузкомтура, некоего аналога лица по связям с общественностью того же Данцига. Отметим эти вехи: личный выбор служения и опыт взаимодействия с населением ордена, на фоне фактического отделения их интересов от орденских, чего Генрих, будучи очевидно человеком наблюдательным, не мог не замечать.
Первую самостоятельную роль фон Плауэн получает в 1402 г., на пять лет став комтуром Нессау, а в 1407 г. занимает такую же должность в Швеце, небольшом городке-крепости. Войну, начавшуюся в 1409 г., он встречает на вершине своей карьеры, не отмеченной особо яркими внешними
событиями. То что последовало далее, говорит о том, что годы проведенные на службе не были для фон Плауэна впустую растраченным временем. Он - и это совершенно понятно, не был простым функционером орденской машины. Требовалась лишь особая ситуация, нечто позволившее бы выйти наружу внутренним потенциям этого немолодого уже служаки-интроверта.
Избрав Швец местом сбора, орденское войско выступило чтобы прикрыть свою столицу Мариенбург и было разгромлено в самой середине лета 1410 г. Среди одиннадцати комтуров, оставшихся лежать на поле боя, Генриха не было. Не совсем понятно, какую роль выполнял Генрих в ходе этой кампании, однако из имеющихся сведений можно предположить, что поставленная перед ним задача была хоть и ответственной, но второстепенной, в русле его карьеры. По всей видимости он прикрывал границы ордена в рамках своего административного поста - задача, которую всегда ставят перед не самыми лучшими войсками и командирами.
Известие о разгроме и гибели магистра немедленно создало вакуум власти в рыцарском государстве: мелкие крепости сдавались или вовсе оставлялись без боя, крупные города не ощущали себя связанными с интересами ордена, а главное - было совершенно непонятно кому подчиняться и что делать. Катастрофа подобного размаха просто не имела прецедентов в истории тевтонцев. Даже в худшие года восстания прусов командная цепочка ордена не разрывалась столь жестоким образом. Вскрылось и худшее, что всегда присуще структурам долгое время опирающимся на выслугу вместо заслуги: прискорбная нехватка инициативы и решительности.
Тут-то и потребовались способности фон Плауэна. Оценив ситуацию, он вышел за рамки и уровень коменданта крепости, став подчинять себе все имеющиеся силы, начав с отряда собственного брата, не успевшего к сражению. Собрав несколько тысяч уцелевших он принял второе, еще более смелое решение, граничащее с преступлением - бросить Швец. Как его комтур, не получивших иных приказов, он обязан был удерживать крепость до последнего и нет никаких сомнений, что обычный
солдат предпочел бы так и сделать. Тогда дальнейшая судьба фон Плауэна зависела бы только от личного мужества и способностей полевого командира - бесславная сдача или героическая оборона. В любом случае это не имело бы особого значения, на фоне краха.
Но этого не случилось - сорокалетний комтур, в не имеющем особого опыта ведения больших кампаний ордене, проявил себя как человек со стратегической жилкой. Он понял, что в данный момент значение имеет лишь то, удастся ли удержать столицу Мариенбург или нет. Остальное уже было потеряно - еще до битвы приграничные территории наводняли отряды татар, сеющие смерть и разрушения. Он понял, что в условиях гибели армии всякая возможность маневрирования для изолированных отрядов ордена вскоре будет потеряна. И не теряя времени выступил на Мариенбург. Придя туда, он принимает третье, ключевое решение - пожертвовать обороной города, удерживая лишь замок. Это тяжелое решение, единственно возможное в тех условиях, демонстрирует умение отделять главное от второстепенного. Комтур, ставший в Мариенбурге штатгальтером магистра, поставил все на то, чтобы удержать главную позицию в войне и не откланялся от принятого решения ни на шаг. Он рассылает указы, не сомневаясь в их выполнении, требуя подкреплений и отвлекающих ударов. Он уже великий магистр, де-факто.
Между тем, союзная польско-литовская армия начинает осаду. В течении двух месяцев они пытаются взять или принудить к сдаче Мариенбург, но все напрасно. Их войска косит эпидемия, а польскому королю приписывают слова думали мы, что осаждаем их крепость, однако же сами оказались в осаде
. Люди фон Плауэна предпринимают вылазки, причем особо отличаются несколько сотен прибывших из Данцига моряков. Но главное - меняется общая ситуация, вместе с настроем. Полная безнадежности для ордена ситуация после Грюнвальда сменяется более благоприятной. Подтягиваются ливонцы, начинают выступать венгры и растет возмущение в империи. Новая орденская армия в Западной Пруссии разбивает поляков и полностью освобождает ее. Ливонцы помогают защитить Кенигсберг. Удержав Мариенбург, фон Плауэн лишил противника практически всех возможных (и желанных) плодов победы. Отступление поляков (литовцы уходят еще раньше) напоминает последствия ранее проигранной битвы: потерянные города и замки точно так же берутся штурмом или оставляются без боя.
Осенью 1410 г. тевтонцы практически возвращаются к положению до Грюнвальда, вернув все позиции кроме лежащего на самой границе Торна. В подтверждение этой фактической ситуации, достигнутой его волей, Генрих фон Плауэн становится великим магистром Тевтонского ордена в ноябре того же года, после проведенной со всеми полагающимися обрядами церемонии в Мариенбурге. Любой другой воспринял бы это как вершину карьеры, ее пик. Но для него это лишь начало - в голове уже зреют иные, более широкие замыслы. Речь идет об преображении ордена, его обновлении. И первым шагом становится мир с ранее торжествующим врагом - в феврале следующего года. Это соглашение фиксирует временный отказ от тевтонских притязаний на Жемайтию, переданную литовцам и выплату ста тысяч богемских грошей - сумму весьма тяжелую для ордена. И все
.
Но именно это и все
сломало жизнь нового магистра. Стремясь рассчитаться с врагом, для того, чтобы выиграть время, Генрих проводит весьма жесткую политику, изымая любые средства, не щадя и своих. Вопрос стоял намного шире - в любой момент, когда поляки посчитали бы это удобным, они могли начать новую кампанию, прикрываясь неисполнением мирного договора. В условиях когда орден не мог вступить с ними в полевое сражение, существовала возможность того, что на этот раз они будут способны к длительной осаде или штурму.
Фон Плауэн шел на жертвы сам и требовал того же от братьев по ордену, горожан и прочих сословий. Всеобщая, как он считал, инертность и нежелание соответствовать задачам, делало его характер все более тяжелым и нелюдимым: он, всецело полагаясь на дисциплину, лишь давал указания, не вступая в их обсуждение. Характерная ошибка для людей с высоким интеллектом, замкнутых в себе. За два года передышки орден в значительной степени восстановил утерянное, но стал опасно раздроблен внутренне - политика фон Плауэна не успела избавиться от отчуждения собственного населения, но была достаточной чтобы восстановить против себя старую касту, тевтонских рыцарей, ощущавших себя преданными ради сомнительных новых целей. Ползли слухи, неизбежные в условиях самоизоляции магистра, предпочитавшего одинокие размышления и не имеющего терпения для разжевывания
, очевидных (для него) вещей. Было подавлено два заговора, городской, в Данциге, и рыцарский. Одного комтура даже приговорили к высшей мере - пожизненному заключению.
Магистр стремится сделать свою политику всеобщей
, выйдя из узких рамок и видя себя большим нежели глава рыцарского ордена. Осенью 1412 г. создается прообраз тевтонского парламента
, Совет Земель, призванный быть посвященными в дела ордена и по совести помогать ему советом в управлении
. Не стоит говорить о том, куда вела эта политика и чему она должна была способствовать. Но фактор времени играл против фон Плауэна и ордена. Не платить было нельзя, но и платить было нельзя - это сводило на нет все усилия магистра. Спустя год он принимает еще одно важное решение в своей жизни - начинает новую войну-реванш, сочтя это единственно возможным выходом.
Кампания, будь она начата лично им, могла бы иметь успех, ибо войско ордена было хорошо подготовлено и вполне достаточно, но из-за болезни магистр оказался изолирован в столице, а войска, попавшие под непосредственный контроль его противников среди рыцарей были, остановлены. Эта фронда выбрала своим главой героя прошлой войны Кюхмайстера, разбившего поляков в Западной Пруссии. Был спешно созван капитул, на котором магистра, переводя на понятный нас слог, признали слишком умным. Обвинив его в буйства сердца
и желании жить лишь своим умом
, братья-рыцари лишь оттенили истинную причину переворота-смещения, сформулировав это как нарушение устава ордена. Речь шла о том, что магистр искал совета у мирян
, т.е. стремился поставить орден на несравнимо более широкую базу, совместив его интересы с интересами собственно Пруссии. Именно тогда, в январе 1414 г., Тевтонский орден и получил свою смертельную рану, ставшей хронической или попросту неизлечимой. Интересы Пруссии и ордена окончательно разошлись: в следующем веке Пруссия стала светским герцогством, возглавляемым бывшим магистром из Гогенцоллернов.
Сдав пост, фон Плауэн недолго побыл комтуром небольшой крепостицы, попав вскоре под арест. Это случилось из-за того, что его младший брат, фигура далеко не столь вдохновляющая, вступил в сговор с поляками, намереваясь с их помощью восстановить прежнее положение. Хотя заключение не было особенно тяжелым, переносить вынужденное бездействие было очевидной пыткой. В 1424 г. новый магистр назначает его попечителем, а после и управляющим небольшого орденского замка. Последние пять лет жизни проходят в мелких хлопотах и заботах, пережившего свой век человека. Зимой 1429 г. его не стало. После смерти он удостоился некоей формы реабилитации, будучи захороненным в Мариенбурге рядом с другими великими магистрами. Интересно, что его племянник сумел спустя двадцать пять лет немного расплатиться за дядю, нанеся полякам тяжелейшее поражение и став впоследствии магистром. Но истории это уже изменить не могло.
Эпоха и история раздавили фон Плауэна, но то, что он вышел на этот бой делает ему честь тем большую, чем грандиознее была цель.
Как и предчувствовал Верховный магистр Тевтонского ордена граф Генрих фон Плауэн, заключенный 1 февраля 1411 г. в орденском городе Торне «вечный мир» с Польшей и Литвой оказался на поверку типичным «гнилым компромиссом». По этому 1-му Торуньскому мирному договору Добринская земля (уступленная в 1396 г. силезским князем Владиславом Опольским Тевтонскому ордену и с тех пор являвшаяся постоянным объектом польских претензий) передавалась Польше, а вся Померания и Кульмская земля закреплялась за орденом Девы Марии. Вопрос о спорных замках Санток и Дрезденко, с прилегающими областями, передавался на рассмотрение комиссии из 12 человек, назначаемых польским королем и гохмейстером Тевтонского ордена (под верховным арбитражем папы римского).
Однако враждебность Польши и Литвы к ордену Святой Девы Марии нисколько не ослабевала, а наоборот, только усиливалась. В обоих государствах царило откровенное разочарование весьма скромными результатами блестящей победы, одержанной объединенным польско-литовским войском над армией Тевтонского ордена в 1410 г. при Танненберге. Ведь не была достигнута даже формальная цель Польши в войне - захват у ордена Восточной Померании - Помереллии (не говоря уже о казавшемся, после победы при Танненберге, столь возможным и близким уничтожении прусского государства Тевтонского ордена)! Сходным образом обстояло дело и с Литвой, чей Великий князь Александр-Витовт предъявлял к ордену притязания на территории, никогда не входившие в состав литовской области Самогитии-Жемайте-Жмуди, на возврат которой, на период до смерти Витовта, орден согласился по мирному договору (например, замок и область Мемель).
Понесенные орденом «мариан» в войне с польско-литовской коалицией потери в живой силе (в особенности что касается «братьев-рыцарей»), были невосполнимы (ни в количественном, ни в качественном отношении). Тяжелый урон был нанесен и конскому составу - поляки и литовцы разгромили знаменитые прусские конные заводы ордена, угнав множество породистых лошадей и племенных жеребцов (а рыцарь без коня - не рыцарь). В сложившейся после войны ситуации, перед лицом подавляющего военного, численного и материального превосходства неприятелей, отсутствовали стимулы, способные побудить молодых рыцарей вступать в Тевтонский орден, будущее которого представлялось крайне мрачным (или, во всяком случае, неясным). Генрих фон Плауэн неустанно искал возможности поставить силы и потенциал прусских сословий на службу возглавляемому им ордену. Он потребовал от прусских городов, светских рыцарей, городов, духовенства и ордена Девы Марии участвовать в выплате военной контрибуции Литве и Польше. С этой целью был введен всеобщий денежный налог. Против его введения активно протестовали находившиеся под верховным сюзеренитетом Тевтонского ордена прусские города, причем главным образом - самые крупные и богатые из них (в первую очередь - Данциг). В Данциге дело зашло так далеко, что горожане окружили наскоро возведенной стеной расположенный в черте города орденский замок. Отношения между Данцигом и орденом обострялись день ото дня, пока наконец 6 апреля 1411 г. орденский комтур Данцига Генрих фон Плауэн (младший брат и тезка гохмейстера) не приказал арестовать данцигских бургомистров Лецкау и Гехта, а также члена городского совета Данцига Гросса. В ночь на 7 апреля арестованные были казнены по приказу комтура.
Заговоры и волнения происходили повсеместно, и потому гохмейстер «мариан», ради поддержания авторитета государственной власти, одобрил действия своего брата (хотя тот и не согласовал их с ним). Георг фон Визберг, орденский комтур Редена, сговорившись с предводителем «Союза ящериц(ы)» Никкелем фон Ренисом (чей изменнический уход с поля битвы при Танненберге во главе ополчения рыцарей Кульмской земли - светских вассалов Тевтонского ордена - 15 июля 1410 г. явился одной из причин поражения орденской армии при Танненберге), составил заговор с целью убить Верховного магистра. Заговор был раскрыт, и вероломный комтур приговорен к пожизненному заключению. Однако Генриху фон Плауэну стало очевидно, что далеко не все его братья по ордену готовы идти по избранному им тернистому пути великих трудов и лишений. Наоборот, враждебность к гохмейстеру в собственных рядах все нарастала и, как показал случай с комтуром Редена, гнездилась даже в среде орденского руководства.
Предводители мятежного Кульмского рыцарства, во главе с Никкелем фон Ренисом, были схвачены и сложили головы на плахе в Грауденце.
В 1412 г. в Эльбинге был сформирован Ландесрат (Земский совет) в составе 20 видных представителей знатнейших родов светских рыцарей - вассалов ордена Девы Марии - и 27 горожан, представителей крупных и мелких городов. Его целью было поставить все силы Пруссии на службу ордену. Для Плауэна интересы прусского государства Тевтонского ордена стали важнее интересов ордена как такового. Этот гордый, несгибаемый муж не обладал даром прощать лиц, виновных перед ним и орденом Девы Марии. Гохмейстер распорядился вернуть в Пруссию всех беглецов, укрывшихся на территории Священной Римской империи. Рыцари, не выполнившие свой воинский долг в битве при Танненберге или же вступившие в соглашение и союз с поляками (как и некоторые прусские епископы), были обвинены в государственной измене и лишены своих должностей. От «орденских братьев» Плауэн требовал беспрекословного подчинения и слепого повиновения в духе основателей Тевтонского ордена. Он не всегда находил общий язык с подчиненными. Между Верховным магистром и вверенным ему орденом росло отчуждение. Плауэн все больше опирался на своего брата, родственников и друзей его могущественного семейства. Не доверяя больше никому и постоянно опасаясь за собственную жизнь, он, к концу своего правления, был даже вынужден окружить себя телохранителями, чего до него не делал ни один Верховный магистр Все его мысли и дела были направлены на спасение Пруссии. Уже к осени 1411 г. стало совершенно ясно, что выплата требуемой военной контрибуции литовцам и полякам не только разорит орденское государство, но и всецело подчинит его польскому влиянию. К 10 марта 1411 г. был выплачен 1-й, а к 24 июня - 2-й транш подлежащей уплате суммы контрибуции. Однако поляки не освободили пленных, и потому гохмейстер отказался выплатить 3-й транш (подлежавший выплате к 11 ноября того же года). В ответ на польские угрозы Плауэн запланировал 25 июля 1412 г. в союзе с Венгрией напасть на Польшу. Однако по рекомендации маршала вместо этого в венгерском городе Офене (Буде) состоялись, при посредничестве короля Венгрии Сигизмунда Люксембургского, мирные переговоры, не приведшие к удовлетворительным для ордена результатам. Мало того! Ордену Девы Марии были предъявлены новые финансовые требования. На этот раз их предъявил его недавний союзник - король венгерский Сигизмунд фон Люксембург, потребовавший денежной компенсации за свое посредничество. Оправдались худшие опасения гохмейстера, не ожидавшего от мирных переговоров ничего хорошего и прозорливо предупреждавшего маршала: «Вы ведь хорошо знаете поляков, и хорошо знаете, что верить им нельзя».
В этой ситуации Генрих фон Плауэн, не видя иного выхода, кроме войны, принял решение описать сложившееся положение и тем самым обосновать избранный им образ действий в оправдательном послании, адресованном светскому рыцарству и городам Пруссии, а также владетельным государям Священной Римской империи. Гохмейстер приказал усилить укрепления Мариенбурга (при этом были, в частности, возведены новые бастионы для «огненного боя» на восточной стороне замкового комплекса). Одновременно Плауэн старался усилить артиллерийское вооружение всех орденских замков.
Кроме того, гохмейстер, невзирая на расходы, навербовал большое число наемников (в основном, как обычно, славян - чехов и силезцев). Свои вооруженные силы Генрих фон Плауэн разделил на три отряда.
Командовать первым отрядом он назначил Великого комтура графа Фридриха фон Цоллерна - одного из своих немногих верных друзей и участника битвы при Танненберге, никогда не забывавшего этот трагический день. Фридрих фон Цоллерн был в описываемое время одним из немногих «гебитигеров», много лет верно служивших ордену Девы Марии. В 1389 г. граф фон Цоллерн стал компаном комтура Бранденбурга, а впоследствии - компаном маршала ордена. В 1402 г. он стал фогтом Диршау, затем - комтуром Рагнита, а в 1410 г. - комтуром Бальги.
Во главе второго отряда орденского войска гохмейстер Плауэн поставил своего брата Генриха фон Плауэна (упоминавшегося выше комтура Данцига).
Во главе третьего - своего двоюродного брата и соратника по обороне Мариенбурга, которого тоже звали Генрих фон Плауэн!
Момент для нападения был выбран очень удачно. Именно в описываемое время Ягелло и Витовт праздновали в Город-ле на Буге заключение польско-литовской Городельской унии. Гохмейстер не мог лично возглавить орденское войско, выступившее в поход. Внезапный приступ болезни приковал его к постели в Мариенбурге. Цель начавшегося осенью 1413 г. военного похода заключалась в опустошении польского и мазовецкого приграничья. «Тевтоны» попытались взять приступом несколько укрепленных городов, но овладеть ими не смогли. На 11-й день похода его верховный предводитель, маршал ордена Михаэль Кюхмейстер фон Штернберг, самочинно приказал орденскому войску отступить. Он действовал как глава одной из партий, на которые раскололся Тевтонский орден - партии, находившейся в оппозиции к гохмейстеру фон Плауэну, партии сторонников мира любой ценой. Гохмейстер, несмотря на болезнь, назначил на 14 октября в Мариенбурге заседание Верховного совета ордена, на котором собирался призвать маршала к ответу. Но и маршал не дремал. В качестве контрмеры он, при содействии дейчмейстера (!) и ливонского ландмейстера (!), строил планы отрешения Верховного магистра от должности. Заговорщики предварительно заручились поддержкой 73 «братьев-рыцарей» Тевтонского ордена. Они объявили Генриха фон Плауэна (по-прежнему прикованного к одру болезни) отрешенным от должности, отняв у него знаки гохмейстерской власти (включая знаменитое кольцо Верховного магистра, украшенное рубином и двумя алмазами). Плауэна обвинили в разжигании войны, в нарушении духа и буквы устава Тевтонского ордена и в разорении орденского государства непомерными налогами и поборами. Большинство этих обвинений было высосано из пальца и могло быть легко опровергнуто, но этого никто не сделал. В действительности дело было в том, что попытки реформ, предпринятые Плауэном, ущемляли сиюминутные «шкурные» интересы эгоистичных, недальновидных, живших только сегодняшним днем «орденских братьев».
После низложения бывшего гохмейстера на какое-то время, по его собственному желанию, назначили комтуром Энгельсбурга. Однако 7 января 1414 г. Плауэна заставили публично заявить о своем - якобы добровольном! - отказе от должности Верховного магистра. Когда 9 января Верховным магистром был избран вероломный заговорщик Михаэль Кюхмейстер фон Штернберг, Генрих фон Плауэн был принужден присягнуть изменнику и кознодею в верности. Генриха фон Плауэна Младшего (брата низложенного гохмейстера) сместили с поста комтура Данцига и назначили на малозначительный пост смотрителя орденского странноприимного дома в Лохштедте. В Лохштедте тот попытался собрать вокруг себя сторонников низложенного гохмейстера и восстановить его в должности, при помощи иноземных государей (в том числе даже при поддержке польского короля, которому очередная смута в стане «проклятых крыжаков» была только на руку). Однако среди заговорщиков нашелся изменник. Заговор был раскрыт, многие из его участников арестованы. Самому Генриху фон Плауэну Младшему, обвиненному в измене и заочно приговоренному к смерти, удалось бежать в Польшу, где он, в белом орденском плаще с черным «тевтонским» крестом, был с почетом принят, в присутствии всех можновладцев (магнатов) королевства, самим королем польским, не оказавшим, однако, беглецу из Лохштедта никакой реальной помощи. Дальнейшая судьба Генриха фон Плауэна Младшего покрыта мраком неизвестности.
Хотя бывший гохмейстер Генрих фон Плауэн не был лично причастен к заговору, организованному Плауэном Младшим, он был схвачен по обвинению в измене Верховному магистру и ордену и брошен за решетку. Мариенбургскому герою пришлось просидеть 7 лет в данцигской, а затем - еще 3 года в бранденбургской тюрьме,
С момента отрешения фон Плауэна от должности Верховного магистра вся военно-политическая история Тевтонского ордена в Пруссии пошла под уклон. Прежняя орденская структура уже давно не отвечала духу времени и, как выяснилось, не имела в Пруссии прочных корней. Только этим можно объяснить крах всех орденских структур после сражения при Танненберге. Попытка Плауэна повести орден и подчиненную ордену Пруссию путем реформ, ведя одновременно вооруженную борьбу за независимость, была единственной возможной альтернативой…
Низложение Верховного магистра было чем-то дотоле неслыханным в истории Тевтонского ордена Святой Девы Марии. Это событие продемонстрировало всему миру (и в первую очередь - польскому королю), что рушатся прежние основы могущества ордена - дисциплина, послушание, порядок. Надежды «гроссгебитигеров» успокоить поляков и удержать их от враждебных действий низложением гохмейстера фон Плауэна, железная воля и несгибаемый характер которого спасли Тевтонский орден от неминуемой гибели после поражения при Танненберге, оказались тщетными. В 1414 г. король Ягелло развязал против ордена Девы Марии очередную войну.
Новый Верховный магистр Михаэль Кюхмейстер фон Штернберг не осмелился выйти в поле на бой с Ягелло. Войска «мариан» остались за стенами укрепленных орденских замков.
Оттуда они, особенно в ясную погоду, могли наблюдать за тем, как польские интервенты в очередной раз жгут города и села, пытают, убивают и угоняют в полон население. Поляки разрушили Алленштейн, Гейльсберг, Ландсберг, Крейцбург, Христбург и Мариенвердер, отстроенные незадолго перед этим с таким трудом. Мало того! Часовня, возведенная по приказу Генриха фон Плауэна в 1411 г. на поле Танненбергской битвы «ради спасения души и упокоения в мире всех восемнадцати тысяч павших на этом поле христиан (то есть не только «тевтонов», но и их противников!)», была сначала разграблена, а затем разрушена польскими ратниками. При этом стал жертвой огня «образ Пресвятой Девы Марии неописуемой красоты».
При ТАКОМ руководстве Тевтонскому ордену не оставалось ничего другого, кроме подписания унизительного мира, чреватого для него ощутимыми территориальными потерями. 10 марта 1422 г. Михаэль Кюхмейстер фон Штернберг отказался от должности Верховного магистра. Его преемник на этом посту, Пауль фон Русдорф (1422–1441), приказал 28 мая 1429 г. освободить тяжело больного Генриха фон Плауэна из заключения. Ровно через 7 месяцев, 28 декабря 1429 г., герой Мариенбурга перешел в лучший мир. И - странное дело - мертвому герою Тевтонский орден оказал те почести, в которых отказывал ему при жизни. Его бренные останки, накрытые белым гохмейстерским плащом, были погребены в мариенбургской часовне Святой Анны - усыпальнице Верховных магистров - рядом с прахом героя Танненберга Ульриха фон Юнгингена…
Однако упокоиться в Мариенбурге навечно его защитнику все-таки не пришлось. В 2007 г., по сообщениям в польской и немецкой прессе, польские археологи обнаружили в крипте собора Квидзина (древнего Мариенвердера) прах нескольких сановников Тевтонского ордена, судя по сохранившимся на скелетах остаткам дорогих шелковых тканей и аксессуарам (застежкам и т. д) из драгоценных металлов. В результате антропологических анализов и анализа ДНК археологи пришли к мнению, что три скелета из числа найденных в крипте принадлежали Верховным магистрам ордена Девы Марии - Вернеру фон Орзельну (1324–1330), Лудольфу Кёнигу (1342–1345) и… Генриху фон Плауэну (1410–1413)…
В 1430 г. скончался Великий князь Литовский Александр-Витовт. В 1434 г. за Витовтом последовал в мир иной его двоюродный брат - польский король Владислав II Ягелло (король, правление которого оказалось самым продолжительным в истории польской монархии). Ни один, ни другой не дожили до окончательного крушения власти ордена Девы Марии над Пруссией, но оба ясно сознавали, что своей победой над орденским войском при Танненберге создали для этого главную предпосылку.
Вследствие всех перечисленных выше военно-политических и финансовых проблем орден Приснодевы Марии оказался настолько ослаблен, что против него взбунтовались его же собственные подданные - немецкого происхождения! - горожане и - самое главное! - рыцари-вассалы ордена Девы Марии (еще до танненбергского разгрома основавшие упоминавшийся выше тайный «Союз Ягцериц(ы)», стремившийся к свержению орденской власти), объединившиеся с другими сословиями орденского государства, в том числе с мятежным бюргерским «Союзом городов», в так называемый «Прусский союз», захватившие изменой большинство орденских замков и призвавшие на помощь польского короля.
Неверные вассалы Тевтонского ордена, во главе которых встал рыцарь Ганс фон Байзен, стремились заменить для себя твердую орденскую власть польско-литовский «шляхетной вольностью». Горожане, недовольные возросшими поборами, необходимыми для выплаты Польше и Литве контрибуции, и недопущением их к управлению государственными делами, также восстали против власти ордена (после того, как гохмейстер Генрих фон Плауэн, попытавшийся удовлетворить их требования и привлечь бюргеров к управлению государством, столкнулся с «непримиримой оппозицией» в лице орденских рыцарей, был отрешен от власти и заключен в узилище).
Следует заметить, что и «братья-рыцари» Тевтонского ордена стали к описываемому времени уже не те, что прежде. Со временем они стали предъявлять к орденскому руководству все большие требования касательно уровня жизни (хотя при вступлении в орден, по старой памяти, приносили обет нестяжания, то есть клялись перед Богом и Девой Марией жить в бедности, как то приличествует монахам). Дело дошло до того, что Верховному магистру Конраду фон Элль-рихсгаузену (именуемому во многих источниках Эрлихсгау-зеном) даже пришлось ввести в орденский устав отдельный пункт, дозволявший должностным лицам ордена держать охотничьих соколов, а простым «братьям-рыцарям» - собак. Мало того! Пришлось также издать официальный запрет «братьям-рыцарям» брать собак с собой в церковь! Если «братья-рыцари» не получали достойного, по их мнению, содержания, приличного их дворянскому статусу, они могли теперь обращаться к своим влиятельным родственникам, нередко оказывавшим соответствующее давление на дейчмейстера, ландмейстера Ливонии и даже на самого гохмейстера ордена Девы Марии!
Уже недалек был тот день 1454 г., в который чешские и силезские наемники, защищавшие Мариенбург от поляков и давно не получавшие причитавшееся им жалованье, взбунтовались и продали замковый комплекс (заложенный им гохмейстером в счет будущего жалованья) полякам. Гохмейстер Людвиг фон Элльрихсгаузен, обобранный наемниками до нитки, был вынужден спасаться бегством из Мариенбурга, служившего на протяжении 148 лет резиденцией семнадцати Верховным магистрам Тевтонского ордена. Город Мариенбург был сдан взбунтовавшимися горожанами войскам «Прусского союза» (изменник Ганс фон Байзен к тому времени уже получил от польского короля должность «губернатора» Пруссии). Мариенбургский бургомистр Варфоломей (Бартоломеус) Блуме, сохранивший верность ордену, был четвертован, его соратники по городскому совету - также четвертованы или обезглавлены. Отныне резиденцией гохмейстеров стал Кёнигсберг. Впоследствии, по условиям подписанного в 1466 г. 2-го Торнского (Торуньского) мирного договора, ордену Девы Марии пришлось уступить Польше всю Восточную Пруссию.
Пока же этот черный для Тевтонского ордена день еще не наступил. Но войны с взбунтовавшимися подданными и польско-литовской коалицией осложнялись вторжениями в орденские земли войск еретиков-гуситов - «страха и ужаса» всей тогдашней Центральной и Западной Европы.