Н.В. Гоголь
Человека, который не знал бы произведения Н.В. Гоголя в нашей стране (да и на просторах СНГ), отыскать будет очень сложно. Да и стоит ли это делать? Один из самых популярных шедевров писателя - «Вечера на хуторе близ Диканьки». Даже те, кто не читал книгу, наверняка видели фильмы или мюзиклы, в основу которых легли рассказы из этого издания. Мы же предлагаем вам изучить предельно сокращенный пересказ каждого произведения. «Вечера на хуторе близ Диканьки» (краткое содержание) - вашему вниманию.
Секрет успеха произведений: в чем он?
Конечно, у каждого человека свои вкусы и пристрастия. Но, как ни странно, этот сборник рассказов нравится как людям старшего поколения, так и молодежи. Почему так происходит? Скорее всего, благодаря тому, что Гоголь сумел объединить в одной книге мистические сюжеты, юмор и приключения, а еще - истории любви. Собственно, это беспроигрышный рецепт успеха! Итак, «Вечера на хуторе близ Диканьки». Краткое содержание позволит понять, стоит ли настраиваться на прочтение книги целиком!
Отметим, что данная книга является сборником, состоящим из двух частей. Поэтому мы постараемся в нескольких предложениях обрисовать, о чем идет речь в каждом из рассказов.
«Вечера на хуторе близ Диканьки»: краткое содержание первой части
В рассказе о ярмарке в Сорочинцах читатель может от души повеселиться, наслаждаясь приключениями Черевика, его очаровательной дочери Параси, ее воздыхателя Грыцька, предприимчивого Цыгана и вздорной Хиври, супруги Черевика. Мы можем понять, что любовь способна творить чудеса, а вот неумеренные возлияния и супружеская неверность в конечном итоге оказываются достойно наказанными!
«Вечер накануне Ивана Купала» - рассказ, наполненный мистикой и какой-то мрачной романтикой. Сюжет разворачивается вокруг Петруся, влюбленного в Педорку, зажиточный отец которой не особенно стремится отдать дочь в жены бедняку. Но тут, как на грех, помогать незадачливому влюбленному берется Конечно, не за просто так. Черт требует за свою помощь цветок папоротника. Совершив убийство, юноша добывает то, что от него хотел Сатана. Но не приносит это ему счастья. Сам Петрусь гибнет, а его золото обращается в черепа…
«Майская ночь, или Утопленница» - рассказ о том, как чистая любовь, смелость и находчивость побеждают несправедливость, даже совершенную много лет назад.
Из рассказа «Пропавшая грамота» мы узнаем, что даже чертей можно победить в карточной игре. Для этого надо немного - с искренней верой перекрестить игральные карты. Правда, не факт, что после этого ваша супруга не станет ежегодно пускаться плясать, совершенно этого не желая.
«Вечера на хуторе близ Диканьки»: краткое содержание второй части
А еще мы узнаем, что Черта вполне можно оседлать и полетать на нем, а смелость и предприимчивость помогут покорить даже самую неприступную красавицу! Интересно, так бывает только в канун Рождества?
«Страшная месть» - рассказ, который является по-настоящему страшным! Еще бы, ведь как можно заранее догадаться о том, что отец твоей жены - колдун? Кстати, в рассказе упоминаются и вполне реальные исторические личности!
Также в сборнике есть история о том, как горячее желание немолодой родственницы (тетушки) устроить личную жизнь племянника (Ивана Федоровича Шпоньки) может существенно изменить монотонное и размеренное существование! Только в лучшую ли сторону?
«Заколдованное место». Этот рассказ повествует о том, в какие приключения можно влипнуть, даже находясь в преклонных летах. Эх, не стоит связываться с нечистой силой!
Удачного и веселого чтения!
Если говорить о первых книгах Николая Гоголя, и при этом исключить из упоминания поэму "Ганц Кюхельгартен", которая была напечатана под псевдонимом, цикл Вечера на хуторе близ Диканьки - это первая книга Гоголя, которая состоит из двух частей. Первая часть цикла была опубликована в 1831 году, а вторая в 1832 году.
Коротко многие называют этот сборник "Вечерами Гоголя". Что касается времени самого написания этих произведений, Гоголь писал Вечера на хуторе близ Диканьки в период 1829-1832 годы. А по сюжету эти повести как будто бы собрал и издал пасичник Рудый Панько.
Краткий анализ цикла Вечера на хуторе близ Диканьки
Цикл Вечера на хуторе близ Диканьки интересен тем, что происходящие события переносят читателя из века в век. Например, "Сорочинская ярмарка" описывает события XIX века, откуда в XVII век читатель попадает, переходя к чтению повести "Вечер накануне Ивана Купала". Далее повести "Майская ночь, или утопленница", "Пропавшая грамота" и "Ночь перед Рождеством" касаются времени XVIII века, а затем следует снова XVII век.
Обе части цикла Вечера на хуторе близ Диканьки объеденены рассказами деда дьяка Фомы Григорьевича, который событиями своей жизни будто совмещает прошедшие времена, настоящие, быль и небыль. Однако говоря об анализе Вечером на хуторе близ Диканьки, стоит сказать, что Николай Гоголь не обрывает на страницах своего цикла течение времени, наоборот, время сливается в духовное и историческое целое.
Какие повести входят в цикл Вечера на хуторе близ Диканьки
Цикл включает в себя две части, в каждой из которых по четыре повести. Обратите внимание, что на нашем сайте в разделе Краткие содержания вы можете в простой форме в короткие сроки ознакомиться с кратким содержанием каждой повести, входящей в цикл Вечера на хуторе близ Диканьки.
К тому же каждое краткое содержание сопровождает краткое описание произведения с указанием даты его написания, характерных особенностей и времени прочтения самого краткого изложения.
Крамаренко Александр
Материал содержит историю создания произведения и презентацию.
Скачать:
Предварительный просмотр:
История создания повестей «Вечера на хуторе близ Диканьки» (слайд 1)
1. Как известно, детские годы Гоголь провел рядом с селом Диканька. (слайд 2) Это место уникально, многие считают его мистическим. Украина всегда отличалась своим особым колоритом.
2. У Гоголя возникла смелая идея – написать цикл повестей на украинскую тематику (слайд 3) . Писатель начал работать над ним в 1829 году, а в 1831 году вышла первая книга «Вечеров…», а через год – вторая. Получился удивительный сборник повестей о прекрасном местечке Украины.
1. В него вошли 8 произведений, (слайд 4) которые делятся на 2 книги. В первую вошли Сорочинская ярмарка , Вечер накануне Ивана Купала , Майская ночь или Утопленница , и Пропавшая грамота .
Во вторую – Страшная месть, Иван Федорович и его тетушка, Заколдованное место и Ночь перед Рождеством.
2. Известно, что писатель использовал для создания своей первой книги не только украинские исторические предания, (слайд5) которые ему помогали собирать его родные и друзья, но и другие источники.
1. « Вечера на хуторе близ Диканьки» были встречены положительными оценками критиков. Они отмечали пестроту, яркость, удивительный юмор, национальный колорит и народные предания. (слайд 6) А.С.Пушкин писал: «Сейчас прочёл Вечера близ Диканьки. Они изумили меня. Вот настоящая весёлость, искренняя, непринуждённая, без жеманства, без чопорности. А местами какая поэзия!..»
2. Действие произведений свободно (слайд 7) переносится из 19 века в 17, а затем в 18, и вновь в 17, и опять возвращает нас в 19.
Гоголь передал в своих повестях неподдельную веселость, простату и правдивость.
Юмор Гоголя (слайд 8) заставляет нас смеяться, ведь юмор - это изображение героев в смешном виде, смех веселый, доброжелательный. Даже злые силы изображены не страшными, а забавными. Особенно это можно наблюдать в повести «Ночь перед Рождеством».
1. В данной повести Гоголь (слайд 9) как нельзя точно описать быт, наряды, украинский фольклор того времени. Писателя вдохновили народные поверья, (слайд 10) связанные с этим праздником, ведь именно в ночь под Рождество происходят самые разнообразные чудеса.
Предварительный просмотр:
Чтобы пользоваться предварительным просмотром презентаций создайте себе аккаунт (учетную запись) Google и войдите в него: https://accounts.google.com
Подписи к слайдам:
История создания «Вечеров на хуторе близ Диканьки»
Украина – удивительное, неповторимое, мистическое место. Овеянное различными поверьями и преданиями.
Писатель начал работать над циклом повестей в 1829г., а в 1831г. вышла первая книга « Вечеров на хуторе близ Диканьки», а через год – вторая. Получился удивительный сборник повестей.
Первая книга: 1 .Сорочинская ярмарка 2 .Вечер накануне Ивана Купала 3 .Майская ночь или Утопленница 4 .Пропавшая грамота Вторая книга: 1 .Страшная месть 2 .Иван Федорович и его тетушка 3 .Заколдован-ное место 4 .Ночь перед Рождеством
Гоголь и родные. Гоголь в кругу друзей Друзья и родные помогали писателю собирать исторические предания.
« Сейчас прочитал Вечера близ Диканьки. Они изумили меня. Вот настоящая веселость, искренняя, непринужденная, без жеманства, без чопорности. А местами какая поэзия!...» А.С.Пушкин
XIX XVII XVIII XVII XIX
Юмор Гоголя Юмор – это изображение Героев в смеш - ном виде,смех веселей, Доброжелатель - ный.
«Ночь перед Рождеством»
) делятся на две изданных с небольшим промежутком времени (в 1831 и 1832 гг.) части. Каждая из них предваряется предисловием вымышленного автора, пасичника (пчеловода) Рудого Панько. Панько сообщает, что услышал записанные им рассказы во время зимних вечеров на малороссийском хуторе Диканька от собравшихся скоротать время на посиделках односельчан.
Гоголь «Вечера на хуторе близ Диканьки», часть первая – краткое содержание
Гоголь «Сорочинская ярмарка» – кратко
«Сорочинская ярмарка» – первый рассказ первой части «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Поселянин Солопий Черевик с женой и красивой чернобровой дочкой Параской приезжает на ярмарку в местечко Сорочинец. В Параску влюбляется случайно увидевший её во время переезда через мост парубок (парень) Грицко. На ярмарке он знакомится с Параской, которой и сам очень нравится. Угостив Солопия Черевика кружкой горилки, Грицко добивается от него согласия на свою свадьбу с Параской. Но выдать дочь за Грицко отказывается сварливая жена Черевика, Хивря. Помочь опечаленному парубку берутся торгующие у него по дешёвке волов цыгане.
По ярмарке распространяется слух о заколдованной красной свитке (кафтане), якобы некогда принадлежавшей одному выгнанному из пекла чёрту. Пропившись, чёрт заложил свитку на год некоему еврею, а тот из корысти продал её до срока истечения заклада. Свитка приносила несчастье всем своим новым владельцам, пока один из них не разрубил её на части и не разбросал вокруг Сорочинской ярмарки. Но с тех пор ежегодно на ярмарку в Сорочинцы является чёрт искать куски своей свитки. Он нашёл уже их все, кроме левого рукава.
Историю о свитке рассказывает в доме Черевика его кум. В самый страшный момент рассказа за окном раздаётся хрюканье, оно открывается – и в комнату заглядывает страшная свиная рожа. Вся семья Черевика в страхе разбегается; из-под потолка падает попович, любовник Хиври, которого она перед неожиданным приходом мужа спешно спрятала на чердак.
«Сорочинская ярмарка». Мюзикл, 2004 г.
Наутро насмерть перепуганный Черевик идёт на ярмарку продавать кобылу. На пути его останавливают сговорившиеся с Грицко цыгане. Заняв Солопия разговором, они незаметно перерезают узду, уводят кобылу и привязывают вместо неё кусок красного рукава. Обернувшийся Солопий принимает рукав за чёртову свитку и бросается бежать. Но его ловят парубки (друзья Грицко), говоря, что он – вор, который пытался украсть кобылу «у доброго человека Черевика», а теперь хочет скрыться.
Солопия связывают, но его освобождает от уз как будто невзначай подошедший Грицко. В обмен на избавление Черевик вторично даёт согласие выдать за Грицко Параску. На протесты Хиври теперь уже никто не обращает внимания. «Сорочинская ярмарка» Гоголя завершается картиной весёлого свадебного пира.
«Это что за невидаль: „Вечера на хуторе близ Диканьки“? Что это за „Вечера“? И швырнул в свет какой-то пасичник! Слава богу! еще мало ободрали гусей на перья и извели тряпья на бумагу! Еще мало народу, всякого звания и сброду, вымарало пальцы в чернилах! Дернула же охота и пасичника потащиться вслед за другими! Право, печатной бумаги развелось столько, что не придумаешь скоро, что бы такое завернуть в нее».
Слышало, слышало вещее мое все эти речи еще за месяц! То есть, я говорю, что нашему брату, хуторянину, высунуть нос из своего захолустья в большой свет – батюшки мои! Это все равно как, случается, иногда зайдешь в покои великого пана: все обступят тебя и пойдут дурачить. Еще бы ничего, пусть уже высшее лакейство, нет, какой-нибудь оборванный мальчишка, посмотреть – дрянь, который копается на заднем дворе, и тот пристанет; и начнут со всех сторон притопывать ногами. «Куда, куда, зачем? пошел, мужик, пошел!..» Я вам скажу… Да что говорить! Мне легче два раза в год съездить в Миргород, в котором вот уже пять лет как не видал меня ни подсудок из земского суда, ни почтенный иерей, чем показаться в этот великий свет. А показался – плачь не плачь, давай ответ.
У нас, мои любезные читатели, не во гнев будь сказано (вы, может быть, и рассердитесь, что пасичник говорит вам запросто, как будто какому-нибудь свату своему или куму), – у нас, на хуторах, водится издавна: как только окончатся работы в поле, мужик залезет отдыхать на всю зиму на печь и наш брат припрячет своих пчел в темный погреб, когда ни журавлей на небе, ни груш на дереве не увидите более, – тогда, только вечер, уже наверно где-нибудь в конце улицы брезжит огонек, смех и песни слышатся издалеча, бренчит балалайка, а подчас и скрипка, говор, шум… Это у нас вечерницы! Они, изволите видеть, они похожи на ваши балы; только нельзя сказать чтобы совсем. На балы если вы едете, то именно для того, чтобы повертеть ногами и позевать в руку; а у нас соберется в одну хату толпа девушек совсем не для балу, с веретеном, с гребнями; и сначала будто и делом займутся: веретена шумят, льются песни, и каждая не подымет и глаз в сторону; но только нагрянут в хату парубки с скрыпачом – подымется крик, затеется шаль, пойдут танцы и заведутся такие штуки, что и рассказать нельзя.
Но лучше всего, когда собьются все в тесную кучку и пустятся загадывать загадки или просто нести болтовню. Боже ты мой! Чего только не расскажут! Откуда старины не выкопают! Каких страхов не нанесут! Но нигде, может быть, не было рассказываемо столько диковин, как на вечерах у пасичника Рудого Панька. За что меня миряне прозвали Рудым Паньком – ей-богу, не умею сказать. И волосы, кажется, у меня теперь более седые, чем рыжие. Но у нас, не извольте гневаться, такой обычай: как дадут кому люди какое прозвище, то и во веки веков останется оно. Бывало, соберутся накануне праздничного дня добрые люди в гости, в пасичникову лачужку, усядутся за стол, – и тогда прошу только слушать. И то сказать, что люди были вовсе не простого десятка, не какие-нибудь мужики хуторянские. Да, может, иному, и повыше пасичника, сделали бы честь посещением. Вот, например, знаете ли вы дьяка диканьской церкви, Фому Григорьевича? Эх, голова! Что за истории умел он отпускать! Две из них найдете в этой книжке. Он никогда не носил пестрядевого халата, какой встретите вы на многих деревенских дьячках; но заходите к нему и в будни, он вас всегда примет в балахоне из тонкого сукна, цвету застуженного картофельного киселя, за которое платил он в Полтаве чуть не по шести рублей за аршин. От сапог его, у нас никто не скажет на целом хуторе, чтобы слышен был запах дегтя; но всякому известно, что он чистил их самым лучшим смальцем, какого, думаю, с радостью иной мужик положил бы себе в кашу. Никто не скажет также, чтобы он когда-либо утирал нос полою своего балахона, как то делают иные люди его звания; но вынимал из пазухи опрятно сложенный белый платок, вышитый по всем краям красными нитками, и, исправивши что следует, складывал его снова, по обыкновению, в двенадцатую долю и прятал в пазуху. А один из гостей… Ну, тот уже был такой панич, что хоть сейчас нарядить в заседатели или подкомории. Бывало, поставит перед собою палец и, глядя на конец его, пойдет рассказывать – вычурно да хитро, как в печатных книжках! Иной раз слушаешь, слушаешь, да и раздумье нападет. Ничего, хоть убей, не понимаешь. Откуда он слов понабрался таких! Фома Григорьевич раз ему насчет этого славную сплел присказку: он рассказал ему, как один школьник, учившийся у какого-то дьяка грамоте, приехал к отцу и стал таким латыньщиком, что позабыл даже наш язык православный. Все слова сворачивает на ус. Лопата у него – лопатус, баба – бабус. Вот, случилось раз, пошли они вместе с отцом в поле. Латыньщик увидел грабли и спрашивает отца: «Как это, батьку, по-вашему называется?» Да и наступил, разинувши рот, ногою на зубцы. Тот не успел собраться с ответом, как ручка, размахнувшись, поднялась и – хвать его по лбу. «Проклятые грабли! – закричал школьник, ухватясь рукою за лоб и подскочивши на аршин, – как же они, черт бы спихнул с мосту отца их, больно бьются!» Так вот как! Припомнил и имя, голубчик! Такая присказка не по душе пришлась затейливому рассказчику. Не говоря ни слова, встал он с места, расставил ноги свои посереди комнаты, нагнул голову немного вперед, засунул руку в задний карман горохового кафтана своего, вытащил круглую под лаком табакерку, щелкнул пальцем по намалеванной роже какого-то бусурманского генерала и, захвативши немалую порцию табаку, растертого с золою и листьями любистка, поднес ее коромыслом к носу и вытянул носом на лету всю кучку, не дотронувшись даже до большого пальца, – и всё ни слова; да как полез в другой карман и вынул синий в клетках бумажный платок, тогда только проворчал про себя чуть ли еще не поговорку: «Не мечите бисер перед свиньями»… «Быть же теперь ссоре», – подумал я, заметив, что пальцы у Фомы Григорьевича так и складывались дать дулю. К счастию, старуха моя догадалась поставить на стол горячий книш с маслом. Все принялись за дело. Рука Фомы Григорьевича, вместо того чтоб показать шиш, протянулась к книшу, и, как всегда водится, начали прихваливать мастерицу хозяйку. Еще был у нас один рассказчик; но тот (нечего бы к ночи и вспоминать о нем) такие выкапывал страшные истории, что волосы ходили по голове. Я нарочно и не помещал их сюда. Еще напугаешь добрых людей так, что пасичника, прости господи, как черта, все станут бояться. Пусть лучше, как доживу, если даст Бог, до нового году и выпущу другую книжку, тогда можно будет постращать выходцами с того света и дивами, какие творились в старину в православной стороне нашей. Меж ними, статься может, найдете побасенки самого пасичника, какие рассказывал он своим внукам. Лишь бы слушали да читали, а у меня, пожалуй, – лень только проклятая рыться, – наберется и на десять таких книжек.
Да, вот было и позабыл самое главное: как будете, господа, ехать ко мне, то прямехонько берите путь по столбовой дороге на Диканьку. Я нарочно и выставил ее на первом листке, чтобы скорее добрались до нашего хутора. Про Диканьку же, думаю, вы наслышались вдоволь. И то сказать, что там дом почище какого-нибудь пасичникова куреня. А про сад и говорить нечего: в Петербурге вашем, верно, не сыщете такого. Приехавши же в Диканьку, спросите только первого попавшегося навстречу мальчишку, пасущего в запачканной рубашке гусей: «А где живет пасичник Рудый Панько?» – «А вот там!» – скажет он, указавши пальцем, и, если хотите, доведет вас до самого хутора. Прошу, однако ж, не слишком закладывать назад руки и, как говорится, финтить, потому что дороги по хуторам нашим не так гладки, как перед вашими хоромами. Фома Григорьевич третьего году, приезжая из Диканьки, понаведался-таки в провал с новою таратайкою своею и гнедою кобылою, несмотря на то что сам правил и что сверх своих глаз надевал по временам еще покупные.