Князь александр чавчавадзе. Золотая сабля александра чавчавадзе

Дом-музей Александра Чавчавадзе в Цинандали — это место известное и во многом символичное. Отсюда началась европеизация Грузии, отсюда началось грузинское виноделие в том виде, который мы имеем сейчас, отсюда же началась грузинско-русская интеграция в светлых своих формах. Сейчас здесь находится музей, парк, винохранилище и дегустационный зал. Здесь вроде бы бывал Лермонтов и здесь Грибоедов признавался в любви Нине Чавчавадзе.

Часы работы : 10:00 - 19:00 (зимой до 17:00)

Выходные: отсутствуют

Стоимость: от 2 до 20 лари.

Кое-что о Чавчавадзе

В Грузии было много носителей этой фамилии. Они делились на два разных рода: Чавчавадзе кварельские и Чавчавадзе цинандальские. Представителем последнего рода был Гарсеван Чавчавадзе, один из организаторов присоединения Грузии к России , подписавший Георгиевский трактат. Его сын Александр в 1805 году был сослан в Тамбов за участие в антироссийском восстании, затем служил в лейб-гусарском полку и участвовал в походах в Европу в 1812, 1813 и 1814 годах, был свидетелем взятия Парижа. Вернувшись в Кахетию, он начал частный проект по европеизации Грузии. В 1835 году он построил в Цинандали усадьбу с европейскими интерьерами, разбил европейский парк и построил первый винзавод, чем положил начало промышленному виноделию. Там начали производиться вина по европейской технологии, например, известное сейчас «Цинандали».

Когда Грузией правил генерал Ермолов (1816−1827 ), Цинандали стало единственным на всю Кахетию центром светской жизни. Ермолов разрешал выписывать европейские газеты, обсуждать политику и вести дискуссии. Росссийские офицеры обычно жили в лагере в Караагаче, а в Цинандали приезжали обсуждать европейские новости. Едва ли где в Российской империи офицерам дозволялось так много. В 1821-1822 годах сюда часто приезжал Ал. Грибоедов. Когда он вернулся из Кахетии в Москву, его поразила московская аполитичность — его мысли на этот счёт превратились в монологи Чацкого в пьесе «Горе от ума». Есть мнение, что первая тестовая постановка прошла тут же, в усадьбе. Собственно, больше было негде.

Александр Чавчавадзе познакомил российскую аристократию с грузинской культурой, а грузинскую аристократию — с российской и европейской. Это был, наверное, первый человек в Грузии, который оценил Россию не за её « православность» а из соображений чисто практических — таких людей в Грузии по сей день единицы.

Он умер в 1846 году, когда его лошадь понесла и выбросила его из каляски. Картину, изображающую эту сцену, сейчас можно видеть в усадьбе слева от главной лестницы. Его дочь Нина была замужем за Грибоедовым, вторая дочь Екатерина вышла замуж за Давида Дадиани и стала матерью последнего князя независимой Мегрелии.

Наследником Александра и владельцем усадьбы стал его сын Давид (1817 - 1884). При нём в 1854 году чеченско-дагестанская армия имама Шамиля перешла Кавказский хребет, прорвалась за Алазани и напала на усадьбу (см. Набег Шамиля на Цинандали ). Давид находился в крепости Шилда, а вся его семья кроде дочерей Нины и Елены (которые оказались в Мегрелии), попала в плен. Их увезли в Чечню, откуда их выкупили в марте 1855 года. Усадьба была сожжена.

Александру пришлось приложить титанические усилия по воссозданию усадьбы. От старого здания осталась всего одна каменная стена, которую теперь показывают на экскурсиях. Всё остальное построено в 1860-е годы. Эта работа разорила Давида, и он продал усадьбу в казну. Усадьба стала официальной царской резиденцией.

Музей

Усадьбу хорошо видно с трассы — до неё 410 метров. От трассы идёт аллея длинной 300 метров, в конце — парковка и ворота с кассой. Касса выдает несколько различных билетов:

2 лари - просто билет в парк.

5 лари - билет в музей и парк + услуги гида.

7 лари - музей, гид, + 1 стакан вина.

20 лари - музей, гид, + 6 вин на дегустацию.

По поводу цен стоит заметить, что 5 лари за музей с гидом — это очень по-человечески, а вот 20 лари за 6 вин — это дороже среднего по грузинским понятиям. Тем более, что цинандальский винзавод далеко не самый брендовый.

Парк симпатичен. Прямо по центру — собственно дом, правее за деревьями — винзавод, тот самый, первый в стране. На территории парка находится часовня, где Грибоедов венчался с Ниной Чавчавадзе.

Про интерьеры дома пока рассказывать не буду, это инфа на узких специалистов. А вот про дегустационный зал расскажу. Если войти в дом и показать билет бабушке, то сразу прямо будет лестница, а слева под ней дверь. За дверью находятся несколько залов, кафешка с дорогим кофе (3 лари) и, собственно, сам полутёмный дегустационный зал, очень приятно оформленный.

В дегустационном зале мной замечены вина: Цинандали, Кахури белое, Саперави, Мукузани, Киндзмараули, Хванчкара. Прилагаются сухарики. Ассортимент в основном на массового потребителя. Редких и нестандартных вин не наблюдается. Однако, в этом дегустационном зале есть некий практический смысл: сюда можно самостоятельно приехать и что-то выпить без гидов и сложных переговоров.

Сегодня: посетим дом-музей Чавчавадзе, погуляем по приусадебному парку в Цинандали и посмотрим памятник “Отцу солдата” в Гурджаани.

Наша поездка по Кахетии начинается в Сигнахи. Первая цель нашего путешествия – музей Чавчавадзе в Цинандали. Из Сигнахи мы едем через Гурджаани, где на холме возвышается памятник “Отцу солдата”.
Скульптура «Отец солдата» представляет главного героя фильма – пожилого человека, прошедшего войну в поисках своего сына-солдата и нашедшего его погибшим в Германии.
Высота выполненного из меди памятника – 15 метров. Скульптура простая, величественная и скорбная одновременно: в руках старого солдата – плащ и каска сына, у подножия монумента – бастионы, символизирующие долгие четыре года войны, и Стены Памяти и Вечности с высеченными на них именами павших героев – сыновей Кахетии. На Стене Памяти много раз повторяется фамилия Махарашвили – так звали уроженцев окрестных сел и деревень. В центре скульптурной композиции – Вечный огонь.

“Отец солдата”.

«Отец солдата» – это фильм режиссера Резо Чхеидзе и сценаристки Сулико Жгенти, вышедший на экраны в 1964 г. «Отец солдата» был награждён многими международными премиями, участвовал в различных кинофестивалях.

Цинандали.

Следующая наша остановка – Цинандали – село с всемирно известным именем, прославленное благодаря древнему роду Чавчавадзе и самому первому в долине реки Алазани заводу по производству вин.
Самостоятельно в Цинандали можно приехать на маршрутном такси из города Телави (всего 8,5 км) или из Гурджаани (28 км).

Чавчавадзе.

Чавчавадзе – это фамилия представителей старинного дворянского рода, проживавшего на территории одной из областей Грузии – Кахетии.

Первые представители рода Чавчавадзе были известны еще в 15 веке. В 16 веке Ясон Чавчавадзе занимал пост визиря при дворе кахетинских правителей.

Именно в 16 веке старинный род стал развиваться двумя ветвями – Кварельской и Цинандальской. Родовым имением Кварельской ветви, ведущей свое начало от жившего в 15 веке князя Отия Чавчавадзе, была усадьба в Кварели. Княжеский титул представителей этого рода зафиксирован в государственных документах 18-19 веков. Родоначальник Цинандальской ветви жил в конце 15 века. Название рода связано с блестящей военной победой, за которую представителям рода в 1680 г. была подарена крепость Цинандали. Княжеский титул был присвоен представителям Цинандальской ветви Чавчавадзе в 18 веке.

Александр Чавчавадзе.

Александра Чавчавадзе – это представитель прославленного в Грузии рода, философ и поэт. Александр Чавчавадзе служил в российской армии, участвовал в войне с Наполеоном и взятии Парижа в 1814 году.
В центральной части усадьбы установлен бюст Александра Чавчавадзе – прославленного представителя древнего рода, хозяина имения.

После войны он решил превратить свое имение в оазис европейской цивилизации. Именно тогда появляется усадьба в европейском стиле с английским парком и первое крупное промышленное предприятие по производству вина по европейским технологиям.

Его дом был известен во всей Грузии, как центр культуры, науки и искусства.

Музей Чавчавадзе.

Дом-музей Александра Чавчавадзе в Цинандали – удивительное свидетельство исторических событий. Считается, что именно благодаря Чавчавадзе в грузинской культуре закрепляются многие особенности европейской культуры и происходит сближение русского и грузинского народов.

Сюда приезжали люди искусства, мыслители, прогрессивные государственные деятели. С Александром Чавчавадзе были знакомы великие русские поэты – А.С. Грибоедов, А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов.

Великие русские поэты бывали в Цинандали в гостях и вместе с гостеприимным хозяином прогуливались по парку.

Дом-музей окружен парком, который был разбит хозяевами в английских традициях и в таком же виде сохраняется до сих пор.

От входа в парк до усадебного дома протянулась аллея длиной в 300 метров.

В парке растут редкие растения – представители различных природных зон.

Время постройки дворца Александра Чавчавадзе – 20-е годы 19 века.

Музей замечателен тем, что в нем сохранены интерьеры начала 19 века.

В экспозиции представлены подлинные вещи, принадлежавшие знаменитым владельцам.

Экскурсии проводятся на четырех языках – грузинском, английском, русском, французском.

Дом-музей принимает посетителей ежедневно, без выходных, с 10.00 до 19.00 (в зимнее время до 17.00).

Стоимость билетов от 2 лари (посещение парка) до 20 лари (посещение парка, дома-музея с экскурсоводом и дегустационного зала самого старого в Грузии винного завода с дегустацией 6-и сортов грузинских вин). В имении Чавчавадзе как будто попадаешь в прошлое – так естественно смотрятся стены, сложенные два века назад.

После посещения музейной экспозиции можно отправиться в дегустационный зал и попробовать всемирно известные местные вина.

На территории усадьбы Чавчавадзе находится старинная винодельня – марани.

Под зданием винодельни располагаются мощные подвалы – хранилище коллекционных вин.

Общее количество бутылок в винных подвалах усадьбы Чавчавадзе – более 20 тысяч.

Гости музея Чавчавадзе могут продегустировать традиционные грузинские вина и попробовать местное лакомство – чурчхелу.

Нина Чавчавадзе.

Знаменитые хозяева этого дома – Александр Чавчавадзе и его дочь Нино.

Нино (Нина Александровна) Чавчавадзе – дочь князя Александра Чавчавадзе и Саломеи Ивановны Орбелиани. О красоте и прекрасном характере Нины Чавчавадзе сложены легенды. Отец Александр Чавчавадзе заботился об образовании дочери, поэтому к ней приглашались учителя.

В 1822 году с семьей познакомился русский дипломат Александр Грибоедов, затем их снова свела судьба в 1828 году, когда Грибоедов останавливался с Грузии по дороге из Персии в Россию. Именно в 1828 году 33-летний Грибоедов, пораженный красотой Нины, просил ее руки и, получив согласие ее отца, обвенчался с 15-летней красавицей-грузинкой в Тифлисе, в соборе Сиони. Когда после свадьбы Грибоедов снова отправился в Персию, Нина, ожидавшая ребенка, поехала с ним. Несмотря на то, что она плохо себя чувствовала, она не хотела расставаться с мужем. Но Грибоедов уговорил ее остаться в городе Тебризе и ждать его, пока он не вернется из Тегерана.

Так как по государственным делам Грибоедову пришлось надолго задержаться в Тегеране, Нине пришлось вернуться в Тифлис. Когда в 1829 году Грибоедов погиб, Нина потеряла ребенка.
Нина похоронила своего мужа в Тифлисе на старинном кладбище у церкви Святого Давида на . После этих трагических событий Нина никогда не снимала черную траурную одежду и постоянно переезжала из Цинандали в Тифлис и обратно, чтобы часто бывать на могиле мужа. Она не выходила замуж и хранила верность своей любви. «Черная роза Тифлиса» пережила мужа на 28 лет и умерла в 1857 году во время эпидемии холеры.

February 20th, 2018

Цинандали - одно из многих селений, через которые проходит дорога, ведущая от Гомборского перевала вглубь Алазанской долины. Испокон веков здешние крестьяне занимались виноградарством, оттачивая мастерство и селекционируя сорта. В определённое время это занятие было поставлено на поток, приобрело промышленные масштабы и стало центром всего грузинского виноделия. Но был момент, предшествовавший этому взлёту, когда появилась на свет первая в истории бутылка грузинского вина, и был человек, без которого это событие могло не произойти.

Отдохнув в Шато Мере , я продолжаю свой путь. Цинандали находится буквально в пяти километрах восточнее Телави сразу за мостом через реку Кисисхеви, правый приток реки Алазани. Позади остаётся одноимённое селение, известное особенной разновидностью саперави и хозяйством "Шухманн-Вайнз" с собственным шато и виноградниками. () Историк Пармен Закарая в книге "Памятники Восточной Грузии" пишет, что в Кисисхеви "расположено несколько интересных церквей" "и сейчас стоит посреди реки одинокая пирамидальная боевая башня, напоминая о той далекой неспокойной эпохе, когда она охраняла широкое русло..." Проезжаю поворот на селение Кондоли, у которого расположен очередной винный завод. Немного в стороне остаётся новое хозяйство Мосмиери , где вроде бы заправляет производством один из легендарных кахетинских виноделов. В общем, только на этом пятачке можно провести полдня, между поиском достопримечательностей переползая от одного хозяйства к другому и стараясь не превращать дегустацию в застолье. Сразу за мостом на въезде в Цинандали - винзавод Шуми, а за ним - внушительная территория дома-музея Александра Чавчавадзе с обширным парком.

2. Засаженная кипарисами дорога к дому-музею.

3. Памятник Александру Чавчавадзе.

Эти земли были дарованы князьям Чавчавадзе в 1680 году в награду за успешные сражения против тушинцев, этнографической группы грузин, живущих в горах на северо-востоке страны. Стоявшая здесь крепость Цинандали стала княжеской резиденцией и пробыла таковой полтора столетия, пока Александр Чавчавадзе (1786-1846) не отстроил на месте средневекового укрепления новый просторный дворец. Отец Александра Гарсеван (Давид) Чавчавадзе (1757-1811) был одним из влиятельнейших политиков Грузии (Картли-Кахетинского царства), возглавлял делегацию на переговорах об установлении протектората России над Грузией, подписал в 1783 году знаменитый Георгиевский трактат и вообще имел славу одного из умнейших людей своего времени. В течение восемнадцати лет (1783-1801) он являлся постоянным представителем в ранге полномочного министра Грузии (фактически - послом) в Санкт-Петербурге. В российской столице и появился на свет его единственный сын Александр, крёстной матерью которого стала сама императрица Екатерина II. Гарсеван Чавчавадзе был сторонником сохранения независимости Грузии и, похоже, эти идеи привил и сыну. Во всяком случае когда в 1804 году после упразднения независимости Грузии вспыхнуло восстание, юный Александр бежал из родительского дома и вместе с некоторыми другими грузинскими князьями присоединился к восставшим. Восстание было подавлено, пленённый Александр вероятно благодаря влиянию отца понёс весьма мягкое наказание - ссылку в Тамбов. Гарсеван, к тому времени перебравшийся в Тифлис и занимавший видные государственные посты, также попал под подозрение и на всякий случай был отозван в Санкт-Петербург, подальше от эпицентра волнений, и до конца жизни так и не добился разрешения вернуться на родину. Его останки покоятся в Александро-Невской лавре.

4.

Александр Чавчавадзе прожил жизнь ещё более насыщенную, добившись успехов сразу в нескольких областях. После описанных событий он сделал ставку на военную службу, участвовал во множестве больших и малых кампаний, принимал участие в Отечественной войне 1812 года, брал Париж. Вернувшись в Закавказье и став начальником Армянской области, сражался в Русско-турецкой войне. Позже усмирял горцев, нападавших на Кахетию. Интересно, что спустя менее десяти лет после ссылки Александр Чавчавадзе уже в рядах правительственных сил подавлял восстания в своей родной Кахетии, делая это порой не силой оружия, а убеждениями и объяснениями. Показательна и его попытка отговорить от заговора в 1832 году грузинских князей, желавших восстановить в Грузии династию Багратиони и избавиться от русского владычества (князь не донёс на заговорщиков, за что и был впоследствии наказан). "Правительство, очевидно, сознавало, что как ни много мог пользы ему принести князь Чавчавадзе как воин и администратор, но он ещё нужнее был в самой Грузии как человек, понявший всю безнадёжность каких бы то ни было попыток столкнуть русских с позиции, занятой ими в крае, и способный своим авторитетом и влиянием содействовать успокоению и умиротворению населения, не желавшего помириться с новым порядком вещей. И действительно, умный, блестяще образованный князь Чавчавадзе, чуть ли не первый из всех грузинских поместных князей поставил свой дом в Цинандали на европейскую ногу и, пользуясь большим влиянием и почетом в Грузии сумел явиться объединяющим звеном между русскими и грузинами (из Википедии)." В последние годы жизни князь занимался административной работой: возглавлял Комиссию о предохранении Кавказского края от чумы, лично объезжал кордоны во время эпидемий, руководил почтовой частью. Александр Чавчавадзе погиб случайным образом. Кто-то с балкона вылил ведро воды под ноги лошади, запряженной в фаэтон, в котором князь прогуливался по Тбилиси. Лошадь испугалась и понесла. Князь хотел помочь кучеру, но в это время кончик его шинели попал в колесо...

5.

Реконструкция резиденции по европейскому образцу началась практически сразу после того, как тридцатилетний Александр Чавчавадзе получил возможность вернулся на родину. До этого большую часть жизни он провёл в Европе: родился и воспитывался в Санкт-Петербурге (в то время одном из самых "европейских" городов Европы, в отличие от остальной России, живущей патриархальными устоями), участвовал в военных компаниях во Франции и отслужил три года в русском оккупационном корпусе. Примеров того, каким должно быть современное и соответствующее духу времени и его положению жильё, князь успел повидать множество, и при перестроении родового поместья естественно оглядывался на то, как строят там . Известно, что первый дворец, по периметру которого тянулся балкон, состоял из двадцати восьми спален и нескольких салонов. Интерьер был оформлен в европейском стиле, что для Грузии той поры было новшеством.

6. Во дворце обустроены выставочные залы и музей, рассказывающий историю рода и самых ярких его представителей.

7. Экспозицию, показывающую быт семьи во второй половине XIX века, фотографировать по какой-то причине запрещено, но как сказал один мой друг, фотографии которого я привожу: "Когда есть запрет, так и хочется его нарушить."

8. Рояль на котором могла играть Нино Чавчавадзе, жена Александра Грибоедова.

9.

10. Печь.

11. Механический календарь, посвященный трёхсотлетию Дома Романовых.

Из Европы Александр Гарсеванович привёз не только представление о том, как подобает жить высокородному дворянину, там он сформировал собственный поэтический стиль, положив начало грузинскому романтизму. Его стихи легли в основу песен, которые стали известны не только в Грузии, где смешались с фольклором, но и в России. Владея несколькими иностранными языками, он познакомил грузинское общество с Вольтером и Расином. И первым перевёл на грузинский язык А. Пушкина. В обновлённом Цинандали в 30-40-ее годы XIX века собирались ведущие представители грузинской аристократии, а также дипломаты, художники, поэты. Дворец превратился в важнейший культурный центр в масштабах всей Грузии, став первым в списке самых модных и великосветских мест. Среди гостей имения были Пушкин, Лермонтов, Александр Дюма. В Цинандали Александр Грибоедов познакомился со своей будущей женой Ниной, дочерью Александра Чавчавадзе.

12. Выставка современной скульптуры на балконе.

13.

14.

Исторически важным оказалось увлечение Александра Чавчавадзе виноделием. Видимо посчитав традиционное производство в квеври (глиняных кувшинах, зарываемых в землю) архаичным, князь пригласил опытных виноделов из Франции, и впервые в Грузии вино было разлито в стеклянную тару. Стоит отметить, что этот факт не всем пришёлся по душе, нашлись и такие, кто осуждал передового князя за уход от традиций. Да и вообще, зная грузинский менталитет, полагаю, что многие считали новатора выскочкой... Вино в бутылке, удобное для транспортировки, стало вывозиться за пределы Грузии - возможно, впервые после античных времён, когда ограниченные партии природных вин, разлитые в амфоры, отправлялись судами на запад. Пройдут годы, экспорт перевалит за 100 миллионов бутылок в год, но первые шаги в этом направлении Грузия сделала благодаря Александру Чавчавадзе. Он же начал собирать коллекцию вин со всего света, вскоре ставшую гордостью его дворца. Во многих источниках утверждается, что коллекция сохранилась и в настоящее время состоит из более чем 15000 бутылок, среди которых есть вина начала позапрошлого века и уникальная бутылка из местного саперави, урожая 1841 года, разлитая на княжеском винном заводе. Однако в то время, когда я посещал дворец, о коллекции не было сказано ни слова.

15. Современный дворец имеет сильно вытянутую форму. Торец этой постройки, украшенный резным балконом, является визитной карточкой Цинандали. Здесь же расположены все "жилые" комнаты.

16. Туристам показывают помещения бывших погребов Чавчавадзе.

17.

В 1854 году уже после смерти Александра Чавчавадзе в Кахетию вторглись войска предводителя горцев имама Шамиля, возглавляемые одним из его сыновей. Они разорили и сожгли имение. В плену оказались 24 человека, включая жену князя Давида Чавчавадзе (сына Александра) с шестью маленькими детьми (новорожденная дочь князя скончалась по пути в ставку Шамиля). По легенде один мальчик спасся от захватчиков, спрятавшись в дупле дерева, сохранившегося до наших дней. Пленников отвезли в Ведено - село в современной Чечне, бывшее тогда столицей государства Шамиля Северо-Кавказского имамата (о Ведено я рассказывал, описывая поездку в Чечню). Имам Шамиль планировал обменять высокопоставленных заложников (княгиня была фрейлиной императрицы) на собственного сына Джамалуддина, к тому моменту уже 15 лет пребывавшего в Санкт-Петербурге в качестве залога его преданности России. Стоит отметить, что заложники с обоих сторон были ограничены только в свободе передвижения. Джамалуддин, к примеру, получал образование вместе с детьми дворянского сословия и по окончанию учёбы дослужился до звания поручика. Княгиня Чавчавадзе вспоминала об обходительном обращении в Ведено и познавательных беседах с Шамилем. Обмен состоялся спустя несколько месяцев. Экскурсоводы утверждают, что Давид Чавчавадзе, бывший по долгу службы давним врагом горцев, чтобы заплатить выкуп вынужден был заложить имение. Причем необходимую сумму в долг выдала государственная казна под залог имущества (что, если смотреть на ситуацию современным взглядом, выглядит весьма цинично и несправедливо). Эти обстоятельства в итоге способствовали разорению князя и вынужденной продаже владений в Цинандали. (Говорят, сам Александр Дюма где-то описывал эти события.)

18. Цинандали, разрушенный войсками имама Шамиля.

Давиду Чавчавадзе удалось восстановить только часть дворца. В 1886 году Цинандали вместе с окрестными деревнями продали императорской семье и началась большая реконструкция под руководством архитектора Александра Озерова, с именем которого также связаны многие исторические здания Тбилиси. Согласно условию, выставленному строителям, обновлённое здание должно было включать стены старого дворца. Тогда же, говорят, по личному распоряжению Императора (по другим источникам его брата [но поскольку у действующего самодержца брата с таким именем не было, то предположу, что речь идёт о дяде] - Михаила Романова), было существенно расширено винное хранилище: на месте старого княжеского марани был построен винный погреб на "150 тысяч вёдер". И ещё до завершения всех работ родилось в этих подвалах первое фирменное вино "Цинандали", производимое из сортов кахетинского винограда мцване и ркацители. Дворец Александра Чавчавадзе превратился в летнюю резиденцию Российской императорской семьи и стал примерно таким, каким мы его можем видеть сегодня.

19.

В 1887 году специально для обустройства дворцовой территории из Санкт-Петербурга был выписан шведский ботаник Арнольд Регал. Его стараниями в Грузии наконец появился первый парк, обустроенный по последним европейским веяниям. Причём, привезенные из Англии растения были вписаны в сохранённый ландшафт, создав что-то особенное, чем любили восторгаться в то время. За все прошедшие годы парк многократно награждался эпитетами "великолепный" и "незабываемый", но если не повторять эти слишком старомодные оценки и не вдаваться в перечисление экзотических растений, то я бы сказал просто: это приятное место для прогулки на чистом воздухе и отдыха после переезда. Здесь есть тенистые аллеи, тропинки-лавочки, дубы-колдуны и даже зелёный лабиринт с деревом желаний.

20. В парке.

21.

22.

23.

24.

25.

26.

27.

28. Магнолия.

29.

30.

31.

Территория парка, как и весь правый берег Кисисхеви, находится на возвышенности. Когда-то подмытый берег рухнул вниз, смыв в реку часть парка и дворцовую церковь. Прогуливаясь по окраинам парка, я нахожу полторы из четырёх стен церкви, чудом устоявшие на краю обрыва. Эти руины помнят венчание Александра Грибоедова и Нино Чавчавадзе. С этого места открывается вид на реку, другой берег которой занимает селение Кисисхеви, и на винный завод Шуми.

32. Тропинка к церкви.

33. Всё, что осталось.

34. Винзавод "Шуми", его не парадная часть.

После советизации Грузии императорская резиденция вместе с винным заводом были национализированы. 1 августа 1946 года в здании открылся музей. В 1983 году дворец пережил очередную реконструкцию, превратившись, по слухам (фотографий той поры я не встречал), в безликую советскую коробку из-за каких-то пристроек. Последняя реконструкция была осуществлена в 2007 году: внешний вид дома максимально приблизили к тому, что задумывал архитектор Озеров, расчистив для обозрения аутентичные каменные стены дворца Чавчавадзе. В двух комнатах на основании фотографий, газетных вырезок и дневников были воссозданы обеденная и гостиная. Оригинальные предметы мебели и личные вещи были дополнены купленными экспонатами той эпохи. Оставшиеся комнаты, словно возвращая значимость дворца на своё изначальное место, были преобразованы в выставочные галереи. На моей памяти запечатлелась проходившая в них выставка работ Пабло Пикассо.

35.

Окраины парка пока ещё ждут своего часа. Часть зданий, где вроде бы раньше была резиденция Эдуарда Шеварнадзе, в ходе последней реконструкции превратилась в весьма приличный отель. Не дешёвый, но романтичный. Представьте: теплый летний вечер, музей уже закрыт, туристы уехали, а вы выходите на прогулку по освещенным луной тропинкам парка, которые в это время всецело принадлежат только вам... А часть сооружений так и стоит - то, что осталось от винного завода, от его цехов и хранилищ.

36. Вроде бы один из двух корпусов гостиницы.

37. Странное сооружение на заднем дворе гостиницы.

38. Старое законсервированное здание. Возможно, АБК винного завода.

Отдельно находится небольшой исторический особнячок, напоминая о несбывшихся планах прошлой власти. Еще в 2011 году Михаил Саакашвили презентовал открытие в нём Грузинского института виноделия, организации, которая спустя три года распахнула бы свои двери и познакомила всех желающих с нюансами энологии. Здесь при помощи мастер-классов, проводимых в содружестве с разными профильными западными учреждениями, должны были коваться кадры для грузинской винной промышленности. Но не срослось. Дом заперт. О грандиозных планах напоминает лишь рваный от старости банер. Примечательно, что также неопределённо выглядит и сама цинандальская винная промышленность. Но эту темя я попробую осветить в следующей статье.

39. Несостоявшийся институт вина.

40. Фрагменты прошлого.

Н. Микава

АЛЕКСАНДР ЧАВЧАВАДЗЕ

В марте русские войска вступили в Париж.

Потонувший в клочьях серого тумана, огромный город казался мертвым. Молча проходили колонны по безлюдным улицам Сент-Антуанского предместья, направляясь к центру. Скрипели колеса повозок, гулко громыхали пушки, заглушая раздававшиеся в сыром воздухе слова команды.

Но постепенно город оживал. То здесь, то там слышалась французская речь: мальчишки, любопытные и бесстрашные жители бедных кварталов, высыпали на улицы. Ветераны, прошедшие Бородино и Березину, Вильно и Лейпциг, устало улыбались в седые усы…

Среди офицеров русской армии находился двадцатишестилетний грузинский поэт, адъютант Барклая де Толли князь Александр Чавчавадзе - высокий, сухощавый юноша с гордой посадкой головы. Его бледное лицо с тонкими губами и высоким, открытым лбом (волосы он зачесывал назад) могло показаться надменным, но чистые, слегка прищуренные глаза излучали столько тепла и внутренней силы, что первое впечатление исчезало. Он чуть прихрамывал. Рана, когда-то полученная в Грузии, еще не совсем зажила, но это не мешало ему жадно знакомиться е городом. Владея французским языком не хуже родного, он был здесь как дома.

Ранняя весна не чувствовалась еще на парижских улицах; французы не щеголяли присущим им веселым остроумием, - они горделиво и молча несли тяжесть поражения.

Наполеон еще не сдался, он со своими генералами и преданным ему войском стоял в Фонтенбло. Макиавелли тех дней Талейран с ловкостью искусного мастера готовил сенат к ликвидации императорской власти. В воздухе пахло миндалем и порохом.

Но молодой поэт забыл обо всем на свете - он отправился к заутрене в Нотр-Дам и с благоговением слушал музыку Баха; никогда раньше не испытывал он такого чувства. Ему казалось, что небесные, чарующие звуки приобщают его к вечности, наполняют неземными силами; эти звуки стирали грани между бытием и бесконечностью. Куда-то далеко-далеко уходили все мирские заботы, мелочи повседневности…

В этом храме, бессмертном творении зодческого искусства, все было подчинено одной цели: сближению человека с воображаемым богом. Своды храма, как бы уходящие в небеса, его камни, поющие вместе с органом. «Не случайно, - подумал Александр, - католическая церковь имеет такое влияние на свою паству».

А вечером спектакль в «Комеди франсез». На сцене знаменитый Тальма… Сегодня он в ударе.

Молодой офицер Ширханов, искушенный в парижских; делах, нашептывает Александру анекдоты из жизни прославленного трагика,

Однажды Тальма попросил Наполеона высказаться по поводу его игры. Император долго не отвечал, потом вдруг сказал: «Тальма, приходите иногда во дворец ко мне утром. Вы там увидите принцесс, потерявших возлюбленных, государей, которые потеряли свои государства, бывших королей, которых война лишила их высокого сана, видных генералов, которые надеются получить корону или выпрашивают себе корону. Вокруг меня - обманутое честолюбие, пылкое соперничество, вокруг меня - катастрофа, скорбь, скрытое в глубине сердца горе, которое прорывается наружу. Конечно, все это трагедия; мой дворец полон трагедий, и я сам наиболее трагическое лицо нашего времени. Что же, разве мы поднимаем руки кверху? Разве мы изучаем наши жесты? Разве мы испускаем крики? Принимаем позы? Нет, не правда ли? Мы говорим естественно, как говорит каждый, когда он воодушевлен интересом или страстью; Так поступали и те лица, которые до меня занимали мировую сцену и тоже играли трагедию на троне. Вот примеры, над которыми стоит подумать…»

Ответ, достойный Наполеона… - заметил Александр.

Все здесь было удивительно - в городе, где когда-то метрдотель князя Конде заколол себя шпагой, увидев, что опаздывает рыба, заказанная к королевскому столу, и где в грозные дни французской революции народ казнил и короля и принцев. Здесь были французы, которые до последней капли крови боролись за свободу, и французы, готовые лечь костьми за своего императора.

Это был город удивительных противоречий.

Чавчавадзе часами бродил по улицам, посещал кафе поэтов; музеи живописи. Долго стоял перед картинами Пуссена, перед «Коронованием» Давида, слушал Берлиоза и Россини, смотрел игру знаменитой Рашель, восхищался сокровищами искусства в Лувре и Версале.

Версаль!.. Здесь его соотечественник, мудрый Сулхан Саба Орбелиани, посетил «Короля-солнце» и просил о помощи своей родине.

Чавчавадзе полюбились красивые берега Сены, целые дни простаивал он на набережной, а ночами переводил на грузинский язык Гюго, Лафонтена, Корнеля, Расина и… Вольтера. Да, он чтил Вольтера, этого доброго циника.

Александру и его друзьям казалось, что они в гостях у старого просвещенного друга, с которым приятно посидеть, поговорить, выпить чашку крепкого кофе. Для него пребывание в Париже имело столь же огромное значение, как и жизнь в Петербурге, дружба и общение с блестящими представителями северной столицы.

А между тем история шла своим чередом, одни события сменялись другими. 6 апреля Наполеон подписал акт отречения.

Кто мог предполагать, что пройдут годы и служивший в то время в Тифлисе современник поэта, К. А. Бороздин, напишет в своих воспоминаниях:

«Главная заслуга Александра Чавчавадзе заключалась в том, что он успел дом свой сделать прочным звеном между обществом грузинским и русскими людьми, ехавшими служить на Кавказ… Князь Александр довершал в полной мере дело, начатое его отцом. Гарсеван политически приобщил Грузию к России, а сын его благодаря своему личному характеру сблизил грузин с русскими. Всякий русский, занесенный на дальнюю чужбину, дышал у него родным воздухом, всякий грузин шел к нему с душой нараспашку; тут они встречались и научились понимать и любить друг друга…»

А главнокомандующий на Кавказе сообщит в своем секретном донесении в Петербург: «Князь Чавчавадзе образован в Пажеском корпусе, потом, служа у нас, принял всю европейскую образованность… и, будучи тестем покойного Грибоедова, имел средство утвердиться в правилах вольнодумства…»

Небольшая площадка перед церковью с утра была запружена народом. В длинный ряд построились экипажи.

Не прошло и получаса, как на улице остановилась карета - из нее вышла императрица Екатерина II.

А в церкви была уже готова купель, и князь Гарсеван Чавчавадзе, полномочный министр царя Ираклия II при русском дворе, держал здорового голенького мальчугана в ожидании крестин.

Мальчика, родившегося в 1786 году в Петербурге, нарекли Александром. Императрица стала его крестной матерью.

Согласие быть крестной матерью младенца было исключительным знаком внимания, оказанным императрицей грузинскому министру за его особые заслуги: в 1783 году князь Гарсеван подписал в Георгиевске так называемый трактат о дружбе, по которому Кахетино-Картлийское царство приняло протекторат России.

Летописцы той эпохи, противники воссоединения е Россией Давид Багратиони и его братья под рубрикой 1811 года записали: «Апреля месяца дня пятого умер Чавчавадзе Гарсеван в Петербурге, предатель царя и неверный сын своего отечества». Так излили они свою злобу, хотя Гарсеван, подписывая трактат, выполнял волю царя Ираклия и народа Грузии.

Это мнение о родном отце черной тенью легло на всю жизнь поэта, хотя он вполне сознавал, что предки его и царь совершили дело огромной важности, они спасли родину от физического и духовного уничтожения. Мысли Александра Чавчавадзе по национальному вопросу отличались дальновидностью и глубиной. Широко образованный, воспитанный на лучших традициях России, Франции, Ирана, знакомый с немецкой философией и литературой, он знал, что Грузии нужна новая, прогрессивная культура, широкое просвещение, образование, и с этой целью делал все, чтобы сблизить передовое русское общество с грузинским. Он хорошо понимал, что только эта дружба, только эта общность может вывести его родину на широкий путь.

Александр Чавчавадзе любил Россию и нисколько этого не скрывал. Двери его тифлисского дома всегда были открыты для русских и большей частью для тех, кто за служение передовым мыслям ссылался на «дикий Кавказ».

Только этим объясняется большая дружба Александра Чавчавадзе с Грибоедовым, радушный прием Пушкина, Кюхельбекера, Одоевского, Лермонтова.

О поэте ходила слава эпикурейца, певца розы и соловья… Но это поверхностная оценка человека, чья жизнь и творчество, тесно переплетенные между собой, соединяли старую поэтическую культуру с новым направлением.

Александр Чавчавадзе до тринадцати лет жил в Петербурге. С раннего детства мать обучила его родному языку, а позднее его учителем стал дядя Георгий Авалишвили, прививший ему любовь к родной литературе.

В 1799 году семья Чавчавадзе переехала в Тифлис. Уже тогда тринадцатилетний мальчик воспринимал мир глубоко и остро, но был еще слишком молод для философских обобщений, не умел еще анализировать факты, и поэтому холодное, почти враждебное отношение многих соотечественников к его отцу воспринимал с горечью и душевной болью. Временами, теряя голову в отчаянии, он готов был считать себя обязанным «искупить вину» отца.

В 1804 году, восемнадцатилетним юношей, он примкнул к восстанию горцев в Мтиулети, которое возглавил царевич Парнаоз с целью восстановления династии Багратионов. Любопытно рассказывает об этом эпизоде Александр Орбелиани:

«Среди участников восстания находился один юноша, князь Ал. Чавчавадзе. Его отец Гарсеван Чавчавадзе» любимец и первое доверенное лицо царя

Ираклия II, отдал Грузию русским. Отец родную страну отдал чужим, а его юный сын пролил кровь, чтобы вновь завоевать свое отечество».

Эти острые противоречия необходимо постоянно иметь в виду, чтобы понять, в каких трудных условиях формировалось мировоззрение будущего поэта.

Юного повстанца простили и отдали в Пажеский корпус. Здесь он получил блестящее образование, углубил знания во французском, немецком и персидском языках. Многое он переосмыслил, многое оценил трезво и убедился в своем заблуждении. Он понял, что не этим путем нужно помогать родине.

В 1809 году Чавчавадзе окончил Пажеский корпус. Общей образованностью, воспитанностью, знанием языков он выгодно отличался от многих своих сверстников.

Годы, проведенные в северной столице, не прошли для него даром и сыграли весьма важную роль в формировании его литературно-эстетических взглядов. Именно в России, на его второй родине, он приблизился к передовой русской культуре. Достаточно сказать, что Александр Чавчавадзе одним из первых перевел на грузинский язык стихи Пушкина, и это в те времена, когда имя великого русского поэта произносилось в высших кругах общества с оглядкой. Пушкинская поэзия оказала большое влияние на творчество грузинского поэта.

В 1811 году А. Чавчавадзе - адъютант маркиза Паулуччи; в 1812 году он принимает участие в подавлении кахетинского восстания и получает тяжелое ранение. После выздоровления в том же 1812 году мы видим его уже адъютантом Барклая де Толли. Через два года в составе коалиционной армии союзников он вступает в Париж.

Молодой грузинский аристократ в этот период уже полностью разделяет освободительные идеи своего века, революционный дух которых так глубоко проник в среду передового русского офицерства в Западной Европе, особенно в Париже. Социальные моменты, волновавшие поэта, отразились и в его творчестве:

Но найдется для неправых кара.

Не уйдут злодеи от удара.

Месть заполыхает яро

Вплоть до небосвода!

Горе вам насильники народа!

Царь земной, чьи повеленья святы,

Царедворцы, что пришли в палаты,

Вам не избежать расплаты,

Не найти прохода!

Горе вам, обманщики народа!

Горе вам, хотевшим жить беспечно,

Отгулявшим в славе скоротечной!

Ваша жизнь не длится вечно,

Вянет год от года.

Будет время - смерть врагам народа!

По возвращении из Франции Александр Чавчавадзе был назначен командиром Нижегородского кавалерийского полка, стоявшего в Кахети. Он вернулся на родину. Его особняк в Тифлисе стал блестящим салоном, где собирались передовые люди того времени - грузины и русские: поэты, писатели, философы, актеры, счастливые и несчастные, вольнодумцы и гонимые.

Здесь читали свои произведения Григол и Вахтанг Орбелиани. Здесь делился новыми и интересными мыслями молодой философ Соломон Додашвили.

Сюда приходили Грибоедов, Пушкин, Кюхельбекер, Денис Давыдов, Лермонтов, Бороздин, художник Гагарин… Их было много, и для всех были открыты двери этого гостеприимного дома. Может быть, здесь впервые читали и даже играли в семейном кругу «Горе от ума», пели романсы Глинки, исполняли его вальсы. Здесь впервые на грузинском языке прозвучали мятежные строки Байрона и промчался во весь опор таинственный конь «Лесного царя». Здесь читались в оригинале, на певучем персидском языке, произведения Омара Хайяма, Гафиза, Саади.

Таков был этот дом. Таким был его хозяин - поэт Александр Чавчавадзе, такими были его обитатели - юные, очаровательные дочери: умная, полная женского обаяния Нина и гордая красавица Катя - Екатерина Чавчавадзе, будущая царица Мегрелии и фрейлина императорского двора.

В эти годы начался расцвет поэтического таланта Александра Чавчавадзе, бесспорно первого представителя нового, романтического направления в поэзии. Романтизм стал школой Чавчавадзе, а он его грузинским отцом.

В его творчестве можно найти и следы иранской поэзии, но только лишь следы. По существу, оно явилось синтезом восточной и западной поэтических культур. Да, он поклонялся Эпикуру, но никогда не следовал его девизу: «Проживи незаметно». Поэт далек от эпикурейской сдержанности, наоборот, он ищет бурной жизни, ищет борьбы, ищет победы. Он - один из основателей направления патриотической лирики, получившей широкое распространение в грузинской поэзии XIX века:

Я один - одной в дар принес себя,

Буду накрепко ей рабом всегда.

«Она» - это Грузия. А. Чавчавадзе не говорит об этом прямо по цензурным соображениям, но каждый читатель отлично понимает, что имеет в виду поэт: «Где бы ни был я, но с ней всегда».

«Возлюбленная» Александра Чавчавадзе - это его родина.

Интересно, что родина в образе возлюбленной стала символом и для более поздней грузинской поэзии: у Акакия Церетели, у Ильи Чавчавадзе.

Александр Чавчавадзе - глубоко гуманный поэт, остающийся всегда молодым. Традиционные темы: жизнь, любовь, смерть, земные и неземные страсти - решаются поэтом с точки зрения победы добра над злом. Жизнь для него - огромная ценность, а радость - обязательная спутница жизни, даже если путь к ней нелегок:

Пускай любовь несет страданья - отрада сладостная в ней.

Благословенна эта нега! Да разгорается сильней!

И грустно, если в ней не будет хотя бы отблеска скорбей.

Человек все должен иметь: молодость, дружбу, любовь. Поэтому:

Ароматами напоив простор,

Вам несет весна многоцветный клад.

Ты, что волею сладких чувств богат,

Всласть любовью насладись, мой брат…

Это поэтическое обоснование права человека пользоваться всеми благами жизни. Для Александра Чавчавадзе характерен своеобразный «культ красоты». Все должно быть красивым: и радости жизни и человеческие отношения. Умение чувствовать красоту, видеть ее везде делает душу человека богаче, шире, прекрасней. Особенно красива любовь. Это вершина прекрасного в человеческой жизни. Она похожа на весеннее таяние снегов, восторженна и целомудренна.

Грузинские романтики не придерживались твердой линии в вопросах политической ориентации. Они, с одной стороны, тяжело переживают потерю Грузией самостоятельности, с другой стороны - понимают историческую необходимость присоединения, понимают, что русская культура оказывает благотворное влияние на грузинскую.

Эта двойственность проявлялась и в творчестве Александра Чавчавадзе. В его стихотворении «Кавказ» исторические события начала XIX века получили уже новое освещение. Здесь он выступает выразителем мнения прогрессивной части грузинского общества, убедившейся в плодотворности укрепления экономических, политических и культурных связей с Россией, понявшей, что союз, с Россией означает для Грузии движение к прогрессу.

Но дети Иверии поняли: тут

Их в светлое завтра дороги ведут…

Глубокая, изумительно музыкальная лирика А. Чавчавадзе по своему содержанию далека от иранской поэзии, и только формой стиха он часто следует лирике персидских поэтов, Его ощущение действительности более конкретно, осязаемо, близко.

Нет, Грибоедов окончательно убедился, что не может жить без Тифлиса, без весенних берегов Арагви, без древнего Мцхета, без этих карабкающихся вверх улиц, без многобалконного, знойно-каменного города.

Он Колумб Грузии. Кто до него раскрыл, полюбил эти сказочные красоты, этот рай, затерянный в горах?

«Природу Грузии не опишешь, никакими словами нельзя изобразить ее красоты!» - в который раз повторял он про себя.

Никогда не забудет он первого впечатления, которое произвело на него Дарьяльское ущелье - эта узкая щель, пробитая между высоченными стенами гор, куда с трудом проникает- дневной свет и дно которого недосягаемо для человеческих глаз. Шум необузданной реки, храм на горе Казбеги, крутой спуск с Крестового перевала в Кайшаурскую долину, Ананурская крепость, верховья бурного Арагви, в волнах которого таятся зеркальные форели.

Да, действительно, здесь все создано для человека, для радости, для счастья. С жадностью юноши стал он изучать историю, литературу, культуру страны. Он безмерно полюбил страну, «где темные ночи были как сказки, а дни напоминали рай». Особенно любил он Восточную Грузию» Кахети, где часто бывал у своего друга и тезки - поэта Александра Чавчавадзе.

Правда, Александр был старше его на девять лет, но, пожалуй, это только способствовало усилению их дружбы, ибо, выражаясь словами А. С. Пушкина, Грибоедов, «один из образованнейших людей эпохи», часто не находил общего языка со своими сверстниками.

А пока что он спешил к своему другу, поговорить с ним о Петербурге, о Москве, о Париже… Париж, он так хотел побывать в этом городе!

Июльский день 1826 года был очень жарким. Люди ждали наступления сумерек, не покидая своих прохладных покоев и ажурных висящих балконов, утопающих во вьющихся ветвях винограда, а налитые солнцем, но еще зеленые гроздья напоминали о приближении золотой осени.

Гаспадин дарагой, купи землю для цветов, харошая земля, - Грибоедов вдруг очнулся от дум.

Перед ним стоял кинто с осликом, нагруженным землей. Это была явная шутка. Для чего ему земля для цветов?

Землю куплю потом, когда буду уезжать, чтобы всегда носить с собой Грузию… А пока что отсчитай-ка мне эти розы. Сколько там? - сказал он, указывая на пурпурно-красные розы.

Что розы, их все покупают, а вот земля… - бурчал себе под нос кинто, с изысканностью рыцаря отбирая цветы.

И вот Грибоедов уже у знакомого дома. Ему открыли двери. Он бросил швейцару головной убор, перчатки, вручил хозяину розы и вошел в просторную, богато и со вкусом обставленную приемную. Здесь было прохладно.

Ну как, что там случилось?.. - тревожно спросил хозяин.

Не говори… - хорошее настроение исчезло. За стеклами очков затуманились серые умные глаза. - Я всегда говорил, что эта затея несерьезная…

В Тифлисе только недавно стало известно о судьбе декабристов, и Чавчавадзе был очень огорчен.

А я надеялся. Трудно дышится.

Я разделяю их мысли, идеи, но…

Ты всегда скептически относился к их затее…

Пойми, друг Саша, сто прапорщиков не могут изменить весь государственный строй… Народ не принимал участия в их деле, народ для них как будто и не существовал… А без народа такие дела не творятся…

А ты как?.. Все в порядке? - тревожно спросил хозяин.

Чудом, мой дорогой, чудом, - если бы мой родственник - проконсул Кавказа, - так они называли генерала Ермолова, - не предупредил меня и я бы не принял кое-каких мер, то хлебнул бы Сибири… Да, помнишь офицера Якубовича?

Это с которым ты дрался на дуэли? - спросил князь. Ну как же, как он может забыть эту нашумевшую во всем Тифлисе светскую дуэль 1818 года! Раненного в руку Грибоедова привезли сюда, к нему домой, они с женой ухаживали за ним.

Тот самый. Тоже оказался декабристом.

Наступила пауза. Тишину нарушил бой часов, привезенных из Парижа.

В Петербурге я уже не вел веселой жизни со светской молодежью, да и молодость давно прошла… Мне кажется, что я глубокий старик и что тень смерти преследует меня всюду…

Александр Чавчавадзе сам был в плохом настроении, но этот человек с пылким, южным характером сумел подчинить страсти внешнему, кажущемуся спокойствию.

Почему я так стремлюсь сюда? Почему я так люблю Грузию? - задумчиво сказал Грибоедов.

Потому что тебя здесь любят, ждут.

Я люблю многострадальный Картли и музыку твоей страны. Здесь как-то легко дышится. Хочу поселиться здесь навсегда, Александр. Открыть бы здесь уездные училища для лиц свободного состояния и училища восточных языков, коммерческий банк, публичную библиотеку. Издавать газету «Тифлисские ведомости»…

А твои планы о перестройке Тифлиса? - с легкой иронией заметил Чавчавадзе.

А ты не смейся, будет и это…

Вдруг распахнулись двери, и в комнату вошла девушка. Изумительная грациозность, женственность, все говорило о ее юности, и только глаза, большие, красивые; умные глаза выдавали в ней не по возрасту развитую женщину. Боже мой, неужели это Нина, крошка, которую Грибоедов брал на руки, ласкал, играл с ней?!. Да, это была она, и чтобы скрыть смущение от девушки, он по-французски обратился к ее отцу:

За такой очаровательной Медеей я приплыл бы даже с севера!..

Вы опоздали, сударь. Увы! Медеи наших дней не являются обладательницами золотого руна, - ответила девушка тоже по-французски.

Потому что они сами обратились в золотое руно, - сказал уже по-русски Грибоедов и поцеловал ей руку.

Она присела в легком реверансе, и столько было непринужденной грации в этом движении, что Грибоедов почувствовал легкое головокружение.

Не желаете ли прохладительного, Александр Сергеевич? - предложила девушка. - Лимонад на льду…

«Боже ты мой, Александр Сергеевич! Как важно! Да неужели это она, крошка, маленькая Нина!»

Только цинандальского, - сказал он, улыбаясь.

Не прошло и минуты, как на большом серебряном подносе она внесла хеладу, наполненную вином, и два высоких бокала, на которых красовалась буква «Е» с короной. Чавчавадзе выпил залпом, Грибоедов пил смакуя.

Мне кажется, что я пью солнце, - сказал, поставил бокал на поднос и подсел к фортепьяно.

Привезли что-нибудь новое? - спросила Нина.

Сыграй свое, ты же обещал «Там; где вьется Алазань»… - напомнил хозяин дома.

Я привез вам новый романс Глинки, я ему напел, а он написал, называется «Не пой, красавица, при мне ты песен Грузии печальной…»

Потом пришел Денис Давыдов с Бороздиным. Вспоминали Кюхельбекера, который тоже побывал на Сенатской площади. Большой друг этой семьи, а стало быть, и друг Грузии, он тоже любил «яростный, кипящий Терек», «Берега волшебного Кира (Куры)» и ее «Живые острова» (Орточальские сады), «Высококаменный Тифлис» и крепость Аванури… Где он теперь, этот милый Кюхля, любимец друзей-лицеистов?!

Грибоедов попросил хозяина прочесть свои новые стихи. Александр встал и, держа в руках рог, начал полунапевно читать. Грибоедов тихонько переводил содержание стихотворения Денису:

Любовь, силу твою

Чувствует все живущее на свете,

Веру твою все исповедуют:

Монах, свободный человек, царь, раб;

Ты царица самодержица,

У тебя трон, с которого ты повелеваешь,

Сердца тебе подданными служат.

Это чувствую я, и чувствуют другие;

Кто не становится рабом

Силы твоей, любовь?

За поэта Чавчавадзе, - произнес Грибоедов, одним дыханием опорожнил рог и передал Давыдову, - аллаверди к тебе, Денис, - и произнес две строчки из стихотворения Чавчавадзе, когда-то переведенные им:

У кого в руках желанье сердца,

Испытайте сладость любви…

Давыдов с хозяином пили, беседовали, читали стихи. А юная хозяйка с Грибоедовым вышла на балкон.

Наступили сумерки. Силуэт Мтацминда высился, как великан, охраняющий счастье людей. А на подоле его белел монастырь. Из дашнаты доносились звуки музыки - это Александр Чавчавадзе играл на дудуки.

Грибоедов смотрел на святую гору.

Я бы хотел навечно поселиться в Давыдовом монастыре, на Мтацминда, - мечтательно произнес он.

Не рано ли, поэт? - сказала Нина.

Александр Сергеевич очнулся, посмотрел на девушку.

«Боже мой! Как она хороша!..» - подумал он.

Я прошел над Алазанью,

Над причудливой водой,

Над седою, как сказанье,

И, как песня, молодой.

Так писал Николай Тихонов в стихотворении «Цинандали». А сто тридцать с лишним лет тому назад так же «прошел над Алазанью» Александр Грибоедов и страстно полюбил Кахети. Осенью 1826 года с семьей Чавчавадзе он снова приехал в Цинандали.

Какое очаровательное местечко выбрал себе князь Чавчавадзе! Кахетинское имение его друга было тем местом, где он мечтал жить и творить.

К черту службу, о, как я ненавижу ее! Мне бы жить здесь рядом с тобой, душенька, и… творить, закончить трагедию «Грузинская ночь», начать другую…

Вдвоем - Нина и он - гуляли по цинандальскому парку, влюбленные, мечтающие. Он полюбил эту тонкую, хрупкую девушку и не представлял жизни без нее. Ей открывал свою душу, закрытую для всех; излагал свои мысли, такие опасные для других, рассказывал ей о своих мечтах, которые бы не поверил никому другому - даже с Александром он не был так откровенен, - и, о чудо! Эта пятнадцатилетняя девочка понимала все, понимала с полуслова.

Был вечер. Луна уже освещала Алазанскую долину и холодную Гомборскую вершину. Как будто рог изобилия опрокинулся над этим краем, над страной вина и песен.

Они встали со скамейки под огромным ореховым деревом (говорили, что это дерево помнило нашествие монголов) и побрели по кипарисовой аллее. Вечерней прохладой веяло от цветов, от редких тропических деревьев. Они направились к часовне, стоявшей на краю сада. Что-то таинственно-одинокое было в этой церквушке, призывавшее к безмолвию.

Головка девушки прислонилась к широкой груди Грибоедова. Вдруг он вспомнил, как несколько месяцев тому назад ему не хотелось жить, как он жаловался своему другу Степану Бегичеву на скуку и отвращение, на тягостную душевную пустоту.

Почему ты печален, душа моя? Создатель Фамусова и Скалозуба должен быть веселым человеком! - вкрадчивым голосом произнесла Нина.

Да, мне невесело, печально, отвратительно, несносно!.. И только ты, мое юное божество, даешь мне силы жить, желание творить. Ты и Цинандали… Совсем недавно я говорил, что мне пора умирать!.. Я не понимал своей тоски… Я не знал, как мне избавиться от сумасшествия или пистолета, я чувствовал, что то или иное ждет меня… И вот передо мной блеснул луч света - это ты, счастье мое!.. Теперь мне так хочется жить, как никогда!..

Он заметил слезинки на ее ресницах и умолк. Обнявшись, они молчали - молчала и церквушка, эта маленькая обитель тишины и покоя.

Рядом с тобой, - продолжал он, - я чувствую другую, внутреннюю жизнь, нравственную и высокую, независимую от внешней…

Они пошли вперед, туда, где в огромном марани были зарыты столетние квеври с золотым цинандали. Старый винодел Мамука в маленькой войлочной шапочке зачерпнул небольшим оршимо на длинной палочке вина и преподнес им. Грибоедов дал пригубить Нине и выпил сам.

Старик держал наготове закуску - тоже золотистые дольки очищенного грецкого ореха.

Я пойду, - Нина оставила Грибоедова с подошедшим отцом и легкой походкой направилась к дому.

Я вижу, у тебя настроение изменилось к лучшему, старина, - заметил Чавчавадзе.

Ты прав, Саша… к лучшему… я счастлив. И знаешь почему?..

Это все Нина… Вот уже несколько дней все порываюсь тебе сказать…

Не надо, - поднимая руку, ответил Александр, - я все понимаю, и я не менее счастлив. Говорю тебе, как другу…

Весной 1828 года Грибоедов получил новое назначение в Иран по дипломатической линии. Свою новую службу он называл со злой иронией «политической ссылкой». «Потружусь за царя, чтобы было чем детей кормить», - отшучивался он.

В этом же году, в октябре, в маленькой часовне в Цинандали Грибоедов обвенчался с Ниной Чавчавадзе.

Осень в Кахети была исключительной. Парк в Цинандали напоминал палитру художника: такое буйство красок, цветов, оттенков…

Дорога от часовни до дома была усыпана розами. Нина и Александр шли под аркой перекрещенных сабель, которые держали юноши в белых черкесках.

В этот вечер в Цинандали собралась вся знать Тифлиса, лучшая часть аристократии, высшее чиновничество, поэты, писатели.

Александр Чавчавадзе был действительно счастлив- в лице своего друга он приобретал и сына. Он был тамадой, от души веселился, пел. Потом он поднял азарпешу, полную ярко-красного вина, прочитал свое новое стихотворение.

И, опорожнив сосуд, передал его своему зятю Александру Сергеевичу Грибоедову. А через неделю Грибоедов с женой, штатом посольства и казачьим конвоем выехал в Персию.

В жизни Александра Чавчавадзе наступила творческая зрелость. Все больше и больше проявляется его оригинальный созидательный гений. К этому времени относится его знаменитое «Озеро Гокча». В этом поэтическом шедевре он воспринимает действительность как философ, поэтическим языком выражая глубокие мысли о жизни и ее законах. Поэт рисует сложную картину исторического развития и общественного бытия своей родины.

В этом стихотворении слышны также и пессимистические мотивы. Но пессимизм его - это грусть о судьбе возлюбленной, родине. Это пессимизм патриота, но не только, нет, он вызван и мыслями о социальном неравенстве, рабском положении человека, будь он русский или грузин.

В его творчестве совершенно ясно слышны социальные мотивы. Это протест против существующего строя, против рабства; это отрицание родового неравенства.

Влияние декабристов, дружба с Грибоедовым, бунтарство Байрона и идеи Сен-Симона, отголоски французской революции и ужасающая реакция Николая I. Да, было над чем задуматься! Не в результате ли таких дум появилось его необычайное для тех времен стихотворение?

Вы, которые огорчаете жизнь бедных

И бесстыдно, без прав требуете, чтобы

они были рабами вашими,

Ждите - будете равными с ними!

Не вечно будете жить

Порабощением, хищением и угнетением простых.

Эти дерзновенные, смелые стихи до самых глубин раскрывают огромный и богатый внутренний мир Александра Чавчавадзе.

Неспроста он - лучший друг эмигрантов, ссыльных, представляющих самую передовую часть русской интеллигенции. Его дом - пороховница свободомыслия, арсенал, где, как оружие, хранились новые идеи, мысли, настроения. Неспроста он стал родственником Грибоедова, другом Пушкина, Лермонтова, Кюхельбекера, Дениса Давыдова.

Сегодня в отличие от обычного не был ярко освещен один из самых знаменитых Орточальских садов.

И безлюдная темнота майской ночи 1829 года нарушалась только желтовато-синим фосфорическим блеском светлячков, иногда освещавших черную, как деготь, бархатную поверхность реки.

Вода застыла. Иногда этот мрак и тишина нарушались размеренными ударами весел, и огонек, мерцающий на корме рыбачьей лодки, напоминал фонарь Харона.

Прямо на берегу Куры разостлан широкий персидский ковер.

Принц ашугов, так называли в Тифлисе Александра Чавчавадзе, принимал сегодня здесь сосланного на Кавказ русского поэта Александра Сергеевича Пушкина.

Старый Вануа суетился и готов был пролезть в игольное ушко, чтобы угодить любимому ашугу и именитому клиенту. Он предупредил своего помощника Сакуа и нескольких карачогели, чтобы об этом «кутеже не болтали зря»: князь принимает какого-то русского ашуга, «нехорошо упомянувшего в своей песне русского царя», и эта таинственность еще больше усиливала любопытство простых людей.

Гости сидели в беседке из живого виноградника.

Молодой рачинец, немного припудренный мукой, разложил горячие торнис пури, точно сорванные с неба молодые луны. Тут же неподалеку, на ветке огромного орехового дерева, висел только что зарезанный баран, и Вануа отрезал от него куски для шашлыка. На столе лежали слизистые головки зеленовато-серого овечьего сыра - мотали, а рядом обрызганная росой зелень: душистый тархун, весенний цицмати, редис, душистый киндза, ниахури, праса…

Деревянная миска наполнена джонджоли. Снятые на глазах у гостей с раскаленных камней цыллята-табака лежали на больших виноградных листьях перед каждым из гостей. Тут же на ковре плетеные корзины с фруктами и гроздьями винограда прошлогоднего урожая. Льется из бурдюков в рога кроваво-красное кварели, розовое кахетинское, золотисто-янтарное цинандали.

Сидящий во главе стола красивый человек с гордой осанкой читал стихи, вернее - пел их. А все остальные слушали его, принца ашугов, точно менестреля, на шесть веков опоздавшего на этот пир. Рядом, как тополя, стояли красавцы юноши; опустив головы над азарпешами, вглядывались они в красное вино…

…Ты, нарцисс, любуешься собой и любишь себя,

Но вместо того чтобы смотреть в воду,

Ты в зеркало превратил красное вино;

Лицо твое отражается в этом вине, как роза,

радуешься ты,

Потом, зачарованный обаянием своим, готов ты

от любви к себе умереть…

Только успели гости вслед за гимном молодости осушить свои серебряные азарпеши, как из ночи выплыли фигуры карачогели, зажглись чаши в их руках, на стол посыпались живые цоцхали, и под сурдинку раздалась песня.

Это была песня в честь гостя.

Пушкин вскочил, лицо его сияло от радости, и Чавчавадзе протянул ему рог, полный вина.

…Не напрасно тянуло Пушкина в Грузию, в этот новый для него «Парнас», в страну, чей «счастливый климат не вознаграждал сию прекрасную страну за все бедствия, вечно ею претерпеваемые». С благоговением, с восторгом проехал он Военно-Грузинскую дорогу. И Кавказ его принял в свое святилище. «Здесь оставался я несколько дней в любезном, веселом обществе. Несколько вечеров провел я в садах при звуке музыки и песен грузинских…» - писал он.

И вот в один из таких вечеров, когда «На холмах Грузии легла ночная тьма», он гость Александра Чавчавадзе.

Все умолкли, встали и слушали Пушкина:

Я всегда говорил, что мой друг Грибоедов один из самых умных людей России, сегодня я лишний раз убеждаюсь в этом и понимаю, почему он сдружился и породнился с князем Александром Чавчавадзе. Мне понятно это родство душ. Грибоедов создал свое: он написал «Горе от ума», Чавчавадзе создал свои песни… Отныне эти два человека будут жить в памяти моей, как одно целое, как один образ…

Не знали они, что два месяца тому назад разъяренная толпа проволочила по грязным улицам Тегерана растерзанный труп Грибоедова… Не знали они, что по пустынным, пыльным дорогам Персии и Азербайджана уже медленно ползла арба с бездыханным телом поэта…

Юная вдова Грибоедова выполняла завет любимого мужа и друга: «…Не оставляй костей моих в Персии; если умру там, то похорони меня в Тифлисе, в монастыре Давида…»

После гибели Грибоедова траур надолго пос елился в семье Александра Чавчавадзе. Сам поэт стал почти нелюдим, большей частью он жил в Цинандали. Все больше думал он о превратностях судьбы, об участи народа, о будущем.

Однажды вечером, когда он сидел на балконе своего дома и любовался величественной красотой Алазанской долины, к воротам его дома прискакал всадник. Это был Луарсаб Орбелиани, его товарищ, посланец от князей, которые просили его принять участие в заговоре против русского царя, за восстановление независимости Грузии.

Александр долго не отвечал, мучительно думал, вымеряя шагами комнату. Вспоминал он слова Грибоедова о декабристах, о том, что затея декабристов заранее была обречена - народ не шел с ними, хотя заговор декабристов был, безусловно, прогрессивным явлением. А тут! Тоже без народа, один царь сменится другим, пусть даже своим, но будет ли легче от этого грузинам? Опять маленькая страна окажется стиснутой со всех сторон врагами. А он верил, что счастье Грузии все-таки с Россией. Но, сторонник национальной независимости» он все же не мог не сочувствовать заговору.

В 1832 году Александра Чавчавадзе обвинили в причастности к тайному заговору верхушки грузинского дворянства и арестовали. На следствии он держался достойно, не выдал никого, не отрицал, что причастен к заговору, хотя эта причастность не была доказана.

В январе 1834 года, после следствия и суда, его сослали в Тамбов. Через два года он был помилован и вернулся на родину. Положение поднадзорного не помешало ему принимать у себя Лермонтова, Одоевского. В эти годы он сам был, как «демон, дух изгнанья», как мцыри в Джварском монастыре.

В 1838 году его назначили членом совета при главноначальствующем на Кавказе, в 1841 году присвоили звание генерал-лейтенанта. 6 ноября 1846 года несчастный случай нелепо оборвал жизнь Александра Чавчавадзе, жизнь, полную энергии и созидательного труда.

Из книги 100 великих военачальников автора Шишов Алексей Васильевич

АЛЕКСАНДР ВЕЛИКИЙ, известен также как АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ 356-323 до н.э. Царь Македонии с 336 года до н.э., известнейший полководец всех времён и народов, силой оружия создавший крупнейшую монархию древности.По деяниям Александра Македонского трудно сравнить с кем-либо из

Из книги Устные рассказы автора Ромм Михаил Ильич

Как мне пригодились Сталинские премии, или Юбилей Илико Чавчавадзе Наш Союз был создан позже других союзов, лет на тридцать позже. В 30-х годах были созданы союзы писателей, художников, композиторов, архитекторов. Но наш Союз все как-то не создавали. Боялись, что

Из книги Александр Грибоедов. Его жизнь и литературная деятельность автора Скабичевский Александр Михайлович

Из книги «Несвятые святые» и другие рассказы автора Тихон (Шевкунов)

О нарушении церковного Устава, или О том, как мы с князем Зурабом Чавчавадзе нарушали Великий пост В 1998 году префект Центрального округа Москвы, в котором расположен наш Сретенский монастырь, Александр Ильич Музыкантский рассказывал мне о своей поездке в Грозный и о том,

Из книги Анджелина Джоли. Всегда оставаться собой [Биография] автора Мерсер Рона

«Александр» Вскоре после завершения съемок второй части «Расхитительницы гробниц» Джоли, которая никогда не избегала участия в фильмах с преимущественно мужским актерским составом, согласилась на роль в фильме «Забирая жизни», где вместе с ней играли Итан Хоук, Оливье

Из книги Восхождение. Современники о великом русском писателе Владимире Алексеевиче Солоухине автора Афанасьев Владимир Николаевич

Зураб Чавчавадзе Поэт, писатель, монархист… В середине 60-х годов минувшего столетия попался мне на глаза один из толстых московских литературных журналов с «Письмами из Русского музея» Владимира Солоухина, к тому времени уже хорошо известного советской читающей

Из книги Мой дед Лев Троцкий и его семья автора Аксельрод Юлия Сергеевна

Из письма Жан-Жака Мари Елене Чавчавадзе (текст получен составителем от автора) Е.Н. Чавчавадзе, автору фильма «Троцкий. Тайна мировой революции».Г-жа Чавчавадзе!В марте 2006 года Вы явились ко мне с командой телеоператоров. Вы заявили мне: «В России возрос интерес к

Из книги Я хочу рассказать вам... автора Андроников Ираклий Луарсабович

ЧЕТЫРЕ ГОДА ИЗ ЖИЗНИ ИЛЬИ ЧАВЧАВАДЗЕ Если вы попадете в Кахетию - благодатный виноградник, раскинувшийся во всю длину и во всю ширину Алазанской долины, потом уже никогда ее не забудете, как не забудете гор, за которыми лежит Дагестан. Голубые, акварельные на рассвете;

Из книги Наталья Гончарова против Пушкина? Война любви и ревности автора Горбачева Наталия Борисовна

Александр «А каков Сашка рыжий? Да в кого-то он рыж? Не ожидал я этого от него», - однажды пошутил Пушкин. Так и повелось в кругу родных называть первого сына поэта «Саша рыжий». Появился он на свет Божий 6 июля 1833 года в то время, когда его отец многое передумал и пересмотрел

Из книги И было утро... Воспоминания об отце Александре Мене автора Коллектив авторов

Из книги Алла Пугачёва. 50 мужчин Примадонны автора Раззаков Федор

«Гастрольные» мужчины. Левон Мерабов, Александр Лившиц, Александр Левенбук Гастрольная деятельность певицы Аллы Пугачевой началась осенью 1965 году, и связана она была с именами сразу нескольких мужчин. Первым из них был композитор Левон Мерабов. Вспоминает А.

Из книги 100 историй великой любви автора Костина-Кассанелли Наталия Николаевна

Александр Грибоедов и Нина Чавчавадзе Потеряв мужа, Нина Чавчавадзе до самой смерти не снимет траура по нему. Эту красивую женщину под густой черной вуалью назовут Черной розой Тифлиса. Она и впрямь была похожа на цветок – красивая, нежная, овдовевшая всего в семнадцать

Из книги Грузии сыны автора Микава Николай Маркозович

Н. Микава ЛЕГЕНДА О РУСТАВЕЛИ …Его судьба так же печальна, как судьба Сервантеса, Шекспира, Данте, как судьба многих великих поэтов и мыслителей… Старость его прошла в изгнании, вдали от родины…Его поэма прозвучала в веках, как неповторимая музыка эпохи, прозвучала и

Из книги автора

Н. Микава ДАВИД ГУРАМИШВИЛИ Как объяла ночь меня, - Так и утро озарило. Д. Гурамишвили Великий грузинский поэт, углубивший и расширивший народно-национальные традиции грузинской поэзии, певец, ученый, гуманист и патриот, провозвестник дружбы народов, с именем которого

Из книги автора

Лали Микава САЛАМУРИ Песня - душа народа.Если слова выражают мысли человека, то песня, безусловно, его душевное состояние.У каждого народа свои песни: яркие, музыкальные, чистые! Как в прозрачной озерной глубине, видна в них народная душа.Поэтому песни - второй язык

Из книги автора

Н. Микава ТЫСЯЧА И ОДНА НОЧЬ ЛАДО ГУДИАШВИЛИ 1…Нет, это название не случайно.Ладо Гудиашвили действительно создал сказочный мир красок - свою бессмертную Шехерезаду. Каждая его картина - легенда. Сказочные краски, удивительные линии карандаша. У каждой его картины,

Александр Гарсеванович Чавчавадзе (1786 - 1846) - выдающийся грузинский поэт и переводчик, видный государственный деятель. Родился в Петербурге, крестник императрицы Екатерины II. Его отец, Гарсеван Чавчавадзе, долгие годы был полномочным министром грузинских царей при русском дворе, мать - Мариам Чавчавадзе, сестра известного грузинского драматурга Георгия Авалишвили. На берегах Невы провёл Александр детство и юность - до девяти лет воспитывался дома, а с 1795 по 1799 г. обучался в частном пансионе Баман в Петербурге.

Покинув Петербург вместе с родными, в связи с ликвидацией грузинского посольства, Александр Чавчавадзе возвращается в Грузию, где в 1804 году принимает участие в выступлении в Мтиулети под водительством царевича Парнаоза, пытавшегося организовать восстание в Грузии за восстановление трона Багратидов. Вместе с другими повстанцами Александр Чавчавадзе арестовывают и ссылают в Тамбов на три года. По ходатайству отца, пользовавшегося большим доверием правительства, он был помилован, вызван в Петербург и определён в Пажеский корпус, по окончании которого (1809 г.) его зачислили подпоручиком в стоявший в столице лейб-гвардии Гусарский полк. Он вращался в том кругу представителей высшего общества столицы, который дал России немало передовых людей.

Александр Чавчавадзе был одним из образованнейших людей своего времени, сведущим в гуманитарных, естественных и военных науках. Кроме русского, он получил хорошее домашнее грузинское образовании, знал иностранные языки (французский, немецкий и персидский). По возвращении в 1811 году в Грузию он прослужил некоторое время у главнокомандующего на Кавказе, а уже в 1813-1814 гг. принимал участие в заграничных походах против наполеоновской армии, вместе с русской армией вступил в Париж, откуда вернулся в Царское Село, где был расквартирован его полк.

На этот раз Александр Чавчавадзе прослужил в Петербурге три года, после чего вернулся на родину. В Грузии он занимал видные военные и гражданские должности: был командиром Нижегородского полка, стоявшего в Кахетии; принимал активное участие в персидской и турецкой кампаниях; был правителем и командующим войсками Армянской области. В 1830 году по собственному желанию вышел в отставку в чине генерала, поселился в Тбилиси и целиком отдался литературной и общественной деятельности.

По подозрению в причастности к известному «Заговору 1832 года» Александр Чавчавадзе был арестован и в 1834 году сослан в Тамбов (на 4 года). Однако через несколько месяцев опальный поэт был «всемилостивейше» прощён и отозван в Петербург. В Грузию он вернулся в 1837 году, прожив Петербурге в общей сложности около двадцати пяти лет.

Двери гостеприимного дома Александра Чавчавадзе были широко открыты для передовых людей Грузии и России. В его салоне, в этом очаге грузинско-русской культуры, бывали поэты Григорий и Вахтанг Орбелиани, Николоз Бараташвили, учёный Соломон Додашвили и другие интеллигенты-грузины. С ними здесь встречались Грибоедов, Одоевский, Вольховский, Полонский, художник Гагарин и др. По предположению ряда исследователей в салоне Александра Чавчавадзе побывали также А. С. Пушкин и М. Ю. Лермонтов, а великий русский писатель А. С. Грибоедов, как известно, породнился с семьёй Александра Чавчавадзе, женившись на одной из его дочерей - Нине.

Многие их грузинских и русских писателей и поэтов впервые читали здесь свои литературные произведения, делились мыслями и взглядами с близкими себе по духу людьми.

Александр Чавчавадзе является зачинателем грузинского романтизма. Его творчество проникнуто гуманистическими идеями, он клеймит неравенство и порабощение человека человеком. Но особенно хороши его анакреонтические стихи, которые были весьма популярны в своё время в Грузии и нередко исполнялись народными певцами-сазандарами, в устах которых звучали как плод народного творчества.
Прекрасно владея грузинским, русским, французским, немецким и персидским языками, он одним из первых осуществил блестящие переводы на грузинский язык произведений Пушкина, Одоевского, Лафонтена, Расина, Гюго, Гёте, Вольтера, Корнеля, Саади и Гафиза. Александр Чавчавадзе написал оригинальный труд «Краткий исторический очерк Грузии и её положения с 1801 по 1831 год».

Жизнь Александра Чавчавадзе оборвалась трагически вследствие нелепого случая 6 ноября 1846 года. Он вылетел из одноколки, которую понесла внезапно перепугавшаяся чего-то лошадь, и разбился насмерть. Газеты поместили прочувствованные некрологи, в одном из них с прискорбием отмечалось: «Служба потеряла в нём достойного генерала, Тифлис – культурного гражданина и примерного семьянина, Грузия – выдающегося поэта. Похоронен в Кахети.